Она остановилась и уставилась на меня.
— Но ты ничего не понял! — сказала она. — Часто кажется, что персонажам нечего друг другу сказать, но Кевин как раз и пишет о пустоте, когда люди не могут общаться друг с другом!
— Это то, что говорят критики, да? Но я этого сам не понимаю. — Мы вышли на улицу. Воздух был холодный, и слева от нас бесплодная неоновая пустыня Бродвея освещала резким светом кричащий ландшафт. Я чувствовал себя окруженным пустыней, пустыней, через которую Роланд, герой Браунинга, путешествовал многие годы во время своего бесконечного поиска, и внезапно меня охватило одиночество, которое я не мог больше выносить. Взяв ее снова за руку, я крепко сжал ее в своей.
— Пойдем обратно к тебе.
— Разве мы не поедим чего-нибудь?
— Конечно! Извини. Я часто забываю о еде. — Я посмотрел на ее норку и бриллианты и прикинул, куда бы ее можно было повести поесть. Я был не прочь остановиться у Недикса съесть бутерброд с горячей сосиской и выпить апельсинового сока.
Я остановил такси.
— Пожалуйста, «Времена года», — сказал я, когда открыл дверцу для Вики.
— Прекрасно! — воскликнула Вики. — Я очень люблю «Времена года».
Наконец-то, по-видимому, я сделал что-то правильное.
В ресторане Вики выпила большой бокал мартини; это ее подготовило к тому, чтобы сначала есть устрицы, а затем палтус по-дуврски. Она выпила также полбутылки шампанского. Я выпил немного лаймовой газировки, съел половину грейпфрута и порцию филе-миньон с зеленым салатом. Мне было трудно есть.
Только я успел подумать, сможем ли мы уйти, не дожидаясь десерта, как почувствовал, что кто-то приближается к нашему столику, и тут же Вики воскликнула с восхищением:
— Кевин, какой прекрасный сюрприз!
— Вики, дорогая, ты выглядишь очаровательно! — он взглянул на меня и отвесил мне краткий поклон.
Я поклонился тоже. Нам с Кевином нечего было сказать друг другу. Он давно чувствовал, что его произведения не производят на меня никакого впечатления, и, естественно, его тщеславие было задето. Иногда он делал Корнелиусу злобные замечания относительно меня. Я знал об этом, потому что Корнелиус всегда передавал их мне, будучи уверен, что они скорее меня позабавят, чем расстроят. В каком-то смысле мне было жаль Кевина. Не так уж приятно быть пожилым гомосексуалистом, и теперь он выглядел и действовал в соответствии со своими наклонностями.
— Как поживаешь, Кевин? — спросила Вики нежно. — Что у тебя нового?
— Дорогая, я так рад, что ты задаешь этот вопрос. Я настолько счастлив, что все смотрят на меня и отворачиваются от зависти. Жизнь начинается в пятьдесят пять, моя дорогая, и пусть никто не говорит тебе, что в двадцать один год все кончено! Пройдемте к моему столу, я вас познакомлю с Чарлзом. Он мой английский друг и приехал по делам из Лондона на пару недель. Совершенно случайно я встретился с ним благодаря Себастьяну, когда был в Лондоне прошлым летом, и, черт возьми, я опять вспомнил... послушай, я просто сражен новостью о Себастьяне. Я думаю, Нейл совсем сошел с ума.