— Да, — задумчиво сказал отец, как скрытный студент-философ, вынашивающий новую революционную теорию, — но все-таки нам надо оставаться друзьями.
— Это невозможно, но, мне кажется, в этом есть доля правды.
— Нет ничего невозможного, если ты очень сильно этого захочешь, — сказал отец.
Машина выскользнула из туннеля на мокрые улицы Манхэттена.
— Не знаю, сможем ли мы с тобой остаться друзьями, — сказала я, взяв его за руку, — не знаю, могут ли вообще родители и дети быть друзьями в обычном смысле этого слова. В их отношениях всегда очень много любви и ненависти, наверное, оптимальный вариант — сосуществование.
— Какой прагматизм, — воодушевленно сказал мой отец, — думаю, это у нас хорошо получится...
Он не поехал на Уолл-стрит.
— Не хочу отвлекать тебя от работы, — сказала я.
— Забудь об этом, ты для меня самое главное.
— У меня все в порядке.
— Неправда, ты вот-вот заплачешь.
Мы поднялись в его апартаменты и уселись в библиотеке, просторной комнате, полной мебели и стекла, и напоминающей комнату из фантастического романа. Из окна в тумане виднелся Центральный парк. Шел дождь.
Отец налил мне мартини. Я так устала, что у меня не было сил возражать. Я взяла протянутый мне стакан, и мы уселись друг напротив друга на диван.
— Все-таки я хочу быть уверенным, что Скотт не имеет никакого отношения к твоим делам, — сказал он, — я знаю, что это не мое дело, но я слишком волнуюсь за тебя, чтобы успокоиться. Уверяю тебя, я ничему не удивлюсь.
— Это удивит тебя. Я сама удивилась, когда сделала это. Поэтому я не хочу рассказывать. Я не хочу опять краснеть, хотя мне не стыдно, нет. Я рада, что это произошло. Я рада, что взяла инициативу в свои руки.
— Вики, ты сведешь меня с ума этими намеками. Ради Бога, или скажи мне все, или не говори ничего.
— Хорошо, я расскажу тебе все. Но если тебе это не понравится... ты сам просил.
И я рассказала ему историю Карибского круиза. Иногда у него вырывались восклицания: «Господи», «Боже мой», «Нет, ты этого не сделала».
— Ну и как, — сказала я в конце рассказа, увидев, как изменилось его лицо, — лишишь меня наследства?
— Не говори глупости. Я просто подумал о потерянных отпусках на моей яхте. Я мог бы поехать на туристическом пароходе и был бы соблазнен хорошенькой женщиной.
Я засмеялась, потом заплакала, потом почему-то стала смеяться опять.
— Папа, по-моему, это самая замечательная вещь, какую ты когда-либо мне говорил! Я проклинаю этот круиз. Мне не было там весело. На корабле была неприятная атмосфера, все вокруг суетились, спариваясь, как животные.
— Отвратительно, — сказал отец.