Главный зал был заполнен толпой, потому что еще продолжалась посадка пассажиров, и когда я отступил в сторону, чтобы дать дорогу носильщику с тележкой, я наткнулся на женщину, стоящую у доски объявлений спиной ко мне. Ее огромная соломенная шляпа съехала на сторону от столкновения со мной и ремешок ее сумки соскочил с плеча; она возмущенно повернулась ко мне.
— Прошу прощения! — воскликнул я. — Я...
Слова застряли в моем горле.
Скотт попытался встать передо мной, но Скотт был в Нью-Йорке и не было смысла к нему обращаться. Я стоял один, лишенный моей защитной личины и чувствовал себя таким же беззащитным, как если бы стоял голым в муравейнике.
— Скотт! — в знакомом голосе слышались испуганные нотки.
Как прикосновение пальцев гипнотизера, его имя, произнесенное вслух, подстегнуло меня к действию. Бесполезно было и пытаться выдать себя за Скотта: он никогда не носил яркой, облегающей одежды, серебряного медальона, он никогда не ездил на прогулочных пароходах.
— Скотт, Скотт, это ты или нет? Или это твой двойник?
— Конечно, это я! — сказал я, смеясь, но когда говорил это, я с удивлением понял, что она тоже оставила Вики в Нью-Йорке, так же, как я оставил Скотта, и подобно мне вступила на борт парохода под маской своего другого «я», в поисках целомудрия двадцатого века: удовольствия без затруднительных положений, без какой-либо ответственности.
— Ну и ну! Какой сюрприз видеть тебя, Вики! — услышал я свой вкрадчивый голос. — Добро пожаловать на этот прекрасный пароход!
На ней был темно-оранжевый короткий сарафан и золотой медальон на тонкой цепочке вокруг шеи. Ее короткие светлые волосы почти полностью скрывались под огромной шляпой. Она уже слегка загорела. Ее огромные серые глаза смотрели все еще испуганно.
— Но что ты, черт возьми, собираешься здесь делать, Скотт?
— Догадайся!
Я никогда не видел ее такой озадаченной.
— Успокойся, Вики, ничего страшного! Мы с тобой заключим пакт. Ты будешь сама по себе, а я сам по себе, и никто из нас никому и словом не обмолвится об этом — ни Корнелиусу, ни кому другому в Нью-Йорке, хорошо?
— Ладно... Ты хочешь сказать, что в конечном счете ты не совсем евнух?
Я рассмеялся.
Она покраснела.
— Прости меня, я знаю, что веду себя глупо, но для меня было так удивительно тебя здесь увидеть...
— Тогда я оставлю тебя одну, чтобы ты пришла в себя. Пока, Вики, развлекайся.
Я протиснулся сквозь толпу, но когда я дошел до стойки казначея и оглянулся назад, я увидел, что она все еще стоит без движения, в ее глазах все еще изумленное выражение, но легкая улыбка появилась в углах таких знакомых Корнелиусовых губ.