- Они это... кровью?!
- Да нет же! Обычная киноварь. А вот зачем эти отпечатки, почему так часты обрубленные пальцы... Какой-то ритуальный, должно быть, обряд. Видишь, остановил бег антилопы? Вот и гадай, случайность или за всем этим кроется смысл. А в общем, та еще находка, войдет в анналы... Ну и молодец же ты, быть твоему имени в монографиях!
Радость, она только сейчас нахлынула на Апекова, нахлынула так бурно, неудержимо, что он был готов закружиться, запеть, расцеловать этого нахмуренно стоящего рядом парня.
- Не то, - вдруг сказал Саша.
- Что "не то"? - опешил Апеков.
- Да отпечаток... Случайно и корова не замычит. Раз искалеченный свою ладонь к зверью приложил, то смысл в этом. Чего он так? А вот: рука правая - и без пальца. Трудно лук натянуть, плохим, значит, стал добытчиком, кому такой нужен? Это как охромевший пастух... Но справился, доказал, что и без пальца не хуже других. Вот и поставил знак: покалеченный, а на охоте кому хочешь очко вперед дам...
Апеков крякнул.
- Ну, брат, фантазия у тебя, оказывается! Нормальные отпечатки тоже нередки.
- У тех, может быть, нога повреждена или глаз...
- Может быть, может быть, - хмыкнул Апеков. - Гипотеза твоя не хуже иных, только из "может быть" истины не добудешь. Давай-ка смоем натек совсем.
Это оказалось не таким простым делом, так как в самой толстой своей части пропитанная кальцитом глина затвердела не хуже цементной корки. Удвоив усилия, Апеков утроил осторожность: минеральные краски практически несмываемые, но если под губкой перекатываются песчинки, то стереть можно все что угодно.
Ювелирная операция настолько поглотила внимание Апекова, что он даже не замечал, какие штрихи и линии проступают в размыве, собираются ли они в изображение или нет, важно было, не стерев, очистить вот это пятнышко, вот эту черточку, этот изгиб. И лишь закончив размыв, Апеков откинулся, чтобы оценить все сразу.
Сначала он ничего не понял. Затем до его сознания дошел смысл увиденного, но хотя этот смысл был ясен, как молния ночью, он еще секунду тупо смотрел на стену, и сердце его билось спокойно.
Оглушительным ударом оно ахнуло мгновение спустя. И было отчего! Апеков даже зажмурился. Снова раскрыл глаза. Но все то же, не исчезло, не померещилось - правее отпечатка ладони той же кровавой киноварью было начертано:
E = mc^2/Y
Из палеолита глянувшая формула Эйнштейна! И даже не Эйнштейна вовсе...
Защитить смятенное сознание могло лишь немедленное доказательство, что все это галлюцинация. Холодея от, ужаса, Апеков обернулся к Саше, но расширенные до неправдоподобия глаза парня убедили, что ошибки нет.