В мемуарной литературе мы найдем множество указаний на то, как воспринимали интеллигента в отличие от «культурных людей» из аристократического салона. Мы говорили про кого-нибудь: «Это типичный интеллигент, он не бреется каждый день, ест с ножа и дамам не целует руки…» Или: «Это не настоящая дама, это интеллигентка, она называет свою фамилию, когда ей представляют мужчин».
Но такие, чисто внешние характеристики мало тревожили власть имущих, они понимали, что «в интеллигентных кружках шла умственная работа обличительная и даже раздраженная против порядка вещей» (из досье жандармского управления). Не заметить это — значило открыть дорогу революционным силам. И вот в начале 80-х годов «Новое время» — газета реакционная, охранительная — по прямому наущению правительства неожиданно взорвалась статьей, направленной против интеллигенции.
«Печать всполошилась, — писал Шелгунов, — и начались обсуждения, кого и что считать интеллигенцией, какая интеллигенция настоящая и какая ненастоящая. С тех пор этот вопрос так и не сходил со сцены и составлял центральную точку всего умственного движения восьмидесятых годов». Не только 80-х, но и дальше — вплоть до XX века.
В общественных столкновениях мужала и крепла та нравственная сила, пока не определяемая точным термином, которую уже ощущали сторожевые псы самодержавия. «Интеллигентностью была не наука, не знание, а какое-то высшее, всеразрешающее начало или источник, в котором сосредоточивалось все высшее и самое правильное разрешение всех неясностей жизни», — писал тогда же Н. В. Шелгунов.
Реакционеры требовали, а министр внутренних дел готов был исключить из употребления выражение русская интеллигенция. Важное уточнение: русская. Совсем не тот смысл, что в прежнем собирательном имени интеллигенция, новое выражение несет с собою социальный заряд большой силы. Исподволь созревало понятие об интеллигенте — русское слово и понятие русское. «Не всякий работник умственного труда, — правильно отметил К. Чуковский, — а только такой, быт и убеждения которого были окрашены идеей служения народу», — интеллигент. В словари других языков слово интеллигент в таком значении вошло как русское слово.
Слово постоянно изменяло не смысл свой — основное значение, а те неуловимые за давностью прошедших лет социальные и нравственные оттенки, которые единственно и составляли термин быстротекущей политической жизни — тогда, в горячке боя. Мы видим: сначала интеллигенция — всякое образованное общество, затем — средний, независимый от сословных границ класс, еще позже — культурная прослойка в обществе. И вся эта масса людей, сосредоточиваясь на одном общем деле, постепенно становилась воплощенной совестью своего времени, носителем высоких идеалов, обязательно связанных со служением своему народу. Чтобы уточнить понятие в таком именно смысле, поначалу использовали добавочные определения: