К своему удивлению Марк обнаружил, что после Белого забвения в нем произошли перемены. Он стал более смел в общении с епископом, да и перед проницательным взглядом хранительницы мог устоять без смущения. В нем пробуждалась какая-то сила, которой он еще не понимал, но уже радовался изменениям. Наконец-то!
Однако один раз за эти дни епископ таки заставил его поволноваться.
– Скажи мне, Маркос, если это не тайна, кто такая Меллина?
В груди екнуло, и сердце застучало в бешенном ритме. Счастье, что хранительницы в этот момент не было рядом.
– Откуда вам известно это имя? – медленно проговорил Марк, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.
– Я первый тебя спросил, – улыбнулся епископ, убеждая, что ничего выпытывать не собирается.
Марк помялся.
– Одна девушка. Случайно познакомились в Мелисе. Поговорили да и разошлись. А вы откуда ее знаете?
Епископ глубокомысленно сложил руки на животе и секунд пять думал, держа Марка в напряжении.
– Видимо, эта девушка произвела на тебя сильное впечатление, если ты шептал во сне ее имя…
– Когда?
– Когда мы выезжали из Белого забвения.
– Вот как? – Марк нервно затеребил рукава своей рубахи. – Никта тоже слышала?
– Она спала.
– Не знаю, что на меня нашло, но это… это ничего не значит. Ну, может, и запомнилась мне эта девушка, ну и что?
– Белое забвение не создает свои образы искушений – оно лишь отражает то, чего мы жаждем, что живо в нашей памяти. Ламия, которая тебя чуть не погубила, была пропитана чарами Белого забвения…
– Хватит, не вспоминайте больше об этом месте! – Марк заговорил дерзко, ничуть не стесняясь. – Что было, то было. Вам ведь тоже не хочется вспоминать то, что вам тогда снилось?
Епископ смутился, кашлянул, но ничего не сказал. Марку стало неловко: да, можно было обойтись без последней фразы. Однако к этому разговору епископ больше не возвращался.
Стояло жаркое лето, теплый сухой ветер проносился по дорогам, поднимая пыль. Вдоль таверны проходили телеги купцов и мелких бродячих торговцев. По вечерам в таверне становилось шумно от веселья, которое порой затягивалось до утра.
Хранительница по-прежнему была немногословной, но теперь проявляла к Марку больше внимания, чем раньше. Она настаивала, чтобы он молился перед сном, учился читать, предлагала поучить его владению мечом. От тренировок Марк отказывался, ссылаясь на слабость, хотя чувствовал, что быстро идет на поправку. Ему было приятно, что девушка приготавливает ему чай из целебных трав, спрашивает о его самочувствии, интересуется, что ему надо.
Но Марка заботила главная цель похода – пророчество. Ему не давала покоя мысль, что ему уготовано. Совершит ли он подвиги, о которых мечтал, достигнет ли того, к чему призван? Дано ли ему когда-нибудь вернуться домой? Да, в Каллирое он крепнет и умнеет, но все-таки его дом там. Узнать бы, когда и как он сможет вернуться, и можно путешествовать со спокойной душой.