Ворота высокой каменной ограды, окружающей поместье, были надежно заперты. За оградой молчаливо расхаживали внушительные джентльмены с подозрительными выпуклостями слева под мышками и бдительно следили за малейшим движением в сгущавшихся сумерках.
В особняке, в отделанной дубом огромной столовой, «предводительница» семьи Гатро держала стратегический совет.
За длинным столом почти посередине сидел Питер Гатро — стройный, по-южному красивый мужчина в возрасте чуть за тридцать. Его работа заключалась в поиске надежных легальных путей для ведения дел семьи. Напротив разместился его брат Майкл, грузный и мускулистый, напоминающий незаконченную гранитную статую. Майкл осуществлял применение силы в тех редких случаях, когда для достижения цели семьи легальных мер было недостаточно.
Во главе стола сидела маленькая седовласая женщина — Кэтрин Гатро. В сравнении с мужчинами ее крошечная фигурка казалась еще меньше. После смерти мужа она взяла бразды правления в свои маленькие руки и управлялась с делами четко и эффективно, весьма обескураживая тех, кто пытался пошатнуть империю Гатро.
Уже двадцать лет семья держала в руках весь город, пробиваясь к власти с помощью денег, а если такой возможности не было, прибегала к избиениям, подкладыванию бомб и — при необходимости — к убийствам. Многие бизнесмены сыпали деньги в сундуки семьи, а любая акция, могущая поколебать статус-кво в городе, будь это забастовка муниципальных работников, учреждение нового выборного местечка для политиков или серьезное преступление, должна была прежде получить одобрение Гатро.
Для того, чтобы служить опорой, удерживающей мощь семьи, Кэтрин Гатро неискушенному человеку казалась слишком хрупкой и слабой, но только до тех пор, пока он не встречался взглядом с ее глазами. Они были голубыми, с кремнистым блеском, и безжалостными, как свежевырытая могила. Может, Кэтрин Гатро и была миниатюрной, но каждый ее нерв по отдельности и вся ее плоть целиком являли собой закаленную сталь.
— Верховный суд постановил отменить смертную казнь, — произнесла она голосом, будто ножом прорезавшим тишину. — И тем не менее через несколько дней ваш брат Ники будет повешен. Разве за тем я посылала тебя учиться на юриста, Питер?
— Мама, решение Верховного суда относилось к 1972 году, почти шесть лет назад, но прошло только сейчас. Соотношение голосов за отмену крайней меры было шесть к четырем.
— Но крайняя мера отменена, а мой сын все же должен умереть?
Питер дрогнувшими пальцами достал сигарету:
— Те двое судей, голосовавшие за отмену крайней меры, вовсе не спорили о несправедливости смертного приговора. Они лишь высказались о разумном его применении, чтобы никто богатый и влиятельный не смог избегнуть его — в отличие от бедного. Многие юристы поддержали закон об одинаковом для всех наказании, даже если оно является смертной казнью.