Большинство проектов в сельском хозяйстве нуждается в долгосрочном финансировании — до 8–10 лет. С учетом государственного субсидирования уровень эффективных процентных ставок составляет сегодня 5–8% годовых — самый низкий из всех представленных нам данных по отраслям. Однако даже такие ставки для многих аграриев неподъемны. И дело тут — в недостаточно длинных сроках кредитования и высокой волатильности рынка. Уровень себестоимости, цены, доходы, маржа на этом рынке практически непредсказуемы и зависят от множества факторов, которые трудно прогнозировать, таких как погодно-климатические условия, эпидемии, конкуренция со стороны импорта и т. д. И когда конъюнктура рынка ухудшается — как, например, это сейчас происходит в молочной отрасли, где себестоимость растет быстрее отпускных цен и рентабельность сохраняется на крайне низком уровне, — аграрии нуждаются в пролонгации и реструктуризации своих долговых обязательств. Но банки не всегда готовы в этих случаях идти навстречу.
«В России средняя производственная себестоимость одного литра товарного молока без обслуживания кредита — 11 рублей. Если кредит на 8 лет и есть госсубсидирование, то эффективная ставка для животноводов составляет 5 процентов. К этим 11 рублям мы добавляем 7,5 рубля на обслуживание кредитных обязательств. Если бы кредит был на 25 лет и под 3–4 процента годовых, как в Европе, то к себестоимости мы бы добавляли 2 рубля на литр. Даже с субсидированием конечная эффективная ставка у нас выше, чем коммерческая в Европе. Кроме того, у западных банков отлажены механизмы реструктуризации, пролонгации кредитов. У нас банкир, как только видит, что у тебя трудности, еще сильнее закручивает гайки и обрубает финансирование», — говорит
АндрейДаниленко
, председатель правления ассоциации молочников «Союзмолоко». Сейчас долговая нагрузка в сельском хозяйстве, в частности в молочном животноводстве, очень велика. Допустимый уровень долга у предприятий должен быть не более 50% от годовой выручки, а некоторые компании закредитованы на суммы, превышающие их годовую выручку, и перед ними остро стоит проблема реструктуризации долгов на 15–20 лет. По словам Андрея Даниленко, во всем мире банк вместе с клиентом рискует и зарабатывает. Вместе с заемщиком отслеживает конъюнктуру — выгодная-невыгодная, поддерживает производителя. У нас банк не хочет рисковать.
«Кредит — это то, что убьет сельское хозяйство, потому что существующие ставки, даже при наличии субсидий от государства, не позволяют нам нормально развиваться. С учетом субсидий кредиты мне обходятся в 10 процентов годовых. У меня сегодня 70 процентов месячной выручки идет на обслуживание кредитов. Банки уже не кредитуют меня, так как они прекрасно видят мои риски, которые с их же помощью растут, как снежный ком. Последний раз я подписывал кредит с таким количеством перестраховочных пунктов, что связан уже по рукам и ногам. Банкиры несколько раз переоценивали мою залоговую базу и довели коэффициент оценки до 0,5, так что на новый кредит залога не хватит», — рассказывает