Андрей Клепач считает, что помимо конкретных шагов по корректировке ключевых параметров денежной, курсовой и бюджетной политики чрезвычайно важен фактор доверия, определенности. Когда правительство окончательно решит, какие проекты, в каких объемах и сроках оно будет поддерживать и продвигать, это само по себе послужит серьезным стимулом для активизации инвестиционной активности в частном секторе. Скажем, пока так и не принято окончательное решение о строительстве высокоскоростных магистралей. Если до августа неопределенность сохранится и проект не попадет в бюджет на следующую трехлетку, РЖД не будет развивать его самостоятельно. Нет определенности с господдержкой крупных проектов Федеральной сетевой компании и «Газпрома». Примеров, увы, можно привести еще множество. И дело не только в дефиците политической воли. Есть противоречия с принятым форматом бюджетной политики — такие крупные проекты в действующую версию бюджетного правила не вписываются. Надо или модифицировать, смягчать бюджетное правило, либо проводить структурный маневр внутри бюджета. Обе альтернативы крайне непросты для реализации.
«Это не только вопрос настройки бюджета, — говорит Андрей Клепач. — А вопрос способности государства проводить системную стратегическую долгосрочную политику. Без великих идей и проектов не может быть высоких темпов роста. Латанием дыр развитие экономики не ускоришь».
Денежный ледниковый период
Идеи новой денежной политики встречают крайне жесткое сопротивление. Глава ЦБ Сергей Игнатьев, например, заявил на совещании в Сочи, что ставка кредитования не имеет существенного значения для экономического роста, так как она всегда была в России высокой, в том числе в период, когда экономика росла с темпом 6–7%. Другое соображение банкира состоит в том, что и при ныне действующей ставке темп кредитования экономики в последний год составил 12% годовых в реальном выражении, а это немало.
Прокомментируем эти соображения. Первое. Конечно, ставка процента никогда не была такой высокой, как сейчас, если говорить о реальной ставке процента, то есть о проценте, по которому дают кредит, минус инфляция. За счет относительно высокой инфляции с 2000-го по 2008 год реальная ставка в основном находилась в диапазоне от 0 до 2%, частенько ныряя и в область отрицательных значений (см. график 2). После кризиса реальная ставка находится в диапазоне 2–6%, если судить по данным о средней ставке кредитования предприятий, публикуемым ЦБ, и в последние месяцы интенсивно растет. Если же брать «обычные» для бизнеса в регионах ставки, то если в 2000-е кредиты давались под 20% годовых, а инфляция была 15%, то есть реальная ставка равнялась 5%, то сейчас кредиты даются под те же 20% (и больше), но инфляция уже всего 7%, то есть реальная ставка — 13%. Как говорится, почувствуйте разницу.