Через три дня на том же месте, где был поднят труп, остановилось несколько иномарок с затонированными стёклами. Из машин вышли парни в больших серых кепках-"аэродромах", в белых офицерских шарфиках и спортивных костюмах, поверх которых были надеты элегантные длиннополые пальто. Парни тут же расположились, разложив на капотах машин закуску и выставив выпивку. Из динамиков автомагнитол Женька Кемеровский ревел навзрыд: "Братва, не стреляйте друг друга!…" Угасающий осенний день, солнце ещё не скрылось, и в центре города, прямо на улице около полусотни бандитов поминают своего "братана", которого три дня назад здесь завалили из волыны. Горожане относятся с пониманием к бандитскому горю: бесшумно шмыгают на противоположную сторону улицы – и, стараясь не смотреть в ту сторону, где происходят эти поминки, скоренько-скоренько ретируются по своим делам. Песню Кемеровского "Братва, не стреляйте друг друга" жители прилегающих домов слушали часа два или три… Знать, глубоко было бандитское горе.
А вот воплей нашей соседки, на которую в те же годы напали прямо возле подъезда, избили, отобрали сумку и сняли шапку и шубу, соседи не слышали. Никто. А зачем? Ведь, если бы услышали, то это же нужно было выскакивать из квартиры, спасать тётку от хулиганов – а вдруг у них нож? или, того хуже – ствол?… А что, вполне такая себе, реальная перспектива – схлопотать пулю в печень или заточку в грудь. Вам оно надо?… Вот и не слышал никто воплей соседки.
Прошло пятнадцать лет – и по улицам родного города я хожу в любое время суток – по крайней мере, по тихим ночным улочкам старого Центра. Нет здесь больше тех бандитов: самая неугомонная "братва" отстреляла-таки, друг друга – а остальные спились, скололись, скурились – или загнулись в тюрьме. Бывая на городских кладбищах, я постоянно вижу эти памятники: у "самых авторитетных пацанов" они в виде огромных вертикальных плит из чёрного дорелита, на которых выбиты портреты этих самых "реальных пацанов" в полный рост; у их былой "пехоты" – памятники поскромнее, но и здесь – то же самое: "Реальному пацану Сане от хороших друзей с Затона", "Человеку Женьке от пацанов", "Лёхе от братвы" и так далее. С обелисков глядят не отягощённые никаким интеллектом физиономии гопников, ниже – даты жизни: "1970-1992", "1969-1995", "1973-1996", "1972-1994"… Время от времени, попадаются здесь и знакомые имена: некоторых из них я знал по школе, с другими жил на соседних улицах – а с третьими сталкивался через первых или вторых. И мне их ничуть не жалко… Господь Бог дал каждому человеку два самых больших Своих дара: разум и свободную волю в выборе пути. Они выбрали свой путь, они пошли по нему, они прошли его – и теперь их останки лежат под этими варварскими памятниками.