Медленно, слишком медленно раскладывая одежду, она вдруг осознала, что тянет время, боясь, что не останется ничего, чем бы себя занять, а больше всего боясь того, что может последовать дальше.
Она услышала, как из другой комнаты Кирк позвал: "Кэтрин..."
"Господи, вдруг он сейчас скажет: давай разденемся и ляжем в постель". С трудом она нашла в себе силы ответить: "Да?"
- Почему бы нам не выйти на улицу и осмотреться?
Кэтрин почувствовала огромное облегчение.
- Прекрасная мысль, - сказала она с энтузиазмом. "Что это со мной? Я здесь, в одном из самых прекрасных мест на земле, с приятным мужчиной, который меня любит, а дрожу от страха?"
Рейнольдс посмотрел на нее как-то странно:
- Ты в порядке?
- В полном, - весело ответила Кэтрин. - В полном порядке.
- У тебя обеспокоенный вид.
- Да нет. Просто думала... о лыжах. Говорят, это опасно.
Рейнольдс улыбнулся:
- Не волнуйся. Мы начнем завтра с покатых склонов. Пошли.
Они надели свитеры и теплые куртки и вышли из гостиницы. Воздух был чист и прозрачен.
Кэтрин глубоко вздохнула:
- Просто чудесно! Мне здесь ужасно нравится, Кирк.
- Ты еще ничего не видела, - усмехнулся он. - Летом тут намного лучше.
"Захочет ли он видеть меня летом? - задумалась Кэтрин. - Или я его полностью разочарую? Почему я никак не могу перестать беспокоиться?"
Деревенька Сент-Мориц была очаровательна, эдакое средневековое чудо с маленькими лавчонками, ресторанами и шато, разбросанными среди величественных Альп.
Они бродили по магазинчикам, где Кэтрин купила подарки для Эвелин и Уима. Они заходили в кафе и ели мясо, жареное в кипящем масле.
Во второй половине дня Кирк нанял сани, в которые была запряжена гнедая лошадь, и они долго катались по заснеженным дорожкам между холмами, и снег скрипел под железными полозьями.
- Нравится? - спросил Рейнольдс.
- Очень, - Кэтрин посмотрела на него и подумала: "Я позабочусь о том, чтобы ты был счастлив. Сегодня. Обязательно сегодня. Ты будешь счастлив сегодня".
В тот вечер они ужинали в ресторане в Стибули, напоминавшем старую деревенскую таверну.
- Эта комната была построена в 1480 году, - сказал Кирк.
- Тогда хлеб лучше не заказывать.
- Что?
- Просто пошутила. Извини.
"Ларри всегда понимал мои шутки. Почему я все время о нем думаю? Потому что не хочу думать о сегодняшнем вечере. Чувствую себя Марией-Антуанеттой перед казнью. Не буду есть торт на десерт."
Еда была великолепна, но Кэтрин так нервничала, что ей было безразлично, что она ест. Когда ужин подошел к концу Рейнольдс предложил:
- Поднимемся наверх? Я договорился, что с тобой позанимаются лыжами завтра рано утром.