А й Игорь свет Всеславьевич сымал он фляжечку со пояса, Плескал живой водою да на тых существ застывшиих.
Расколодовалися оны сие же времецко,
Да возгорланили оны тут человечьим крыком-то:
- Да ай же ты еси, млад Игорь свет Всеславьевич!
А если б не душа твоя, то сколь веков нам тута коченетися?
Воспроговорит он Игорь свет Всеславьевич:
- Уж вы охранники крылатые, невиданные существа!
Вы помогите мне сразитися со Канцер-Зверем лютыим!
Ты, грифон златоклювый, собирай же рать могучую:
Всех русскиих богов, всех птиц-зверей, всех тварей поднебесных и подводных!
Ты, златокрылый василиск, неси меня во Ирий-сад,
В священный сад к тому ли черн-хлад камушку Алатырю!
Как встрепенулися страшенные-от существа,
Заграяли, завыли, засвистели,
Зарокотали, замычали и залаяли,
Подняли вой такой, что ужас ужаснулся,
Подняли грай такой, что задрожала Смертушка.
Он грифон златоклювый стал-то звать за помощью
Всех русскиих богов, всех птиц-зверей, всех тварей поднебесных и подводных.
А Игорь свет Всеславьевич он флягу к поясу повесил, А Игорь свет Всеславьевич клубок заветный он с собою взял, Потом-ка изловчился и запрыгнул на хребет нунь василиску, А й златокрылый василиск взметнулся в высь делекую.
Перелетал охранник сине море-Окиян безбрежный,
Да ринулся ко тым высокиим горам Рипейским
За ту небесную пылающую Ра-реку
К тому ли мертвому холодному Алатырю.
Садился златокрылый василиск на камушек.
А й во былом саду несчастье разбрелося черной копотью, Там сажа с кровью, с гноем, с нефтью перемешана,
Там мышьяковая смола кипит и инфильтрирует,
И прожигает перья вещей птицы Матери нунь Сва,
Пропитывает, абсцедирует ей сердце святорусское.
Там Канцер-Зверь купается в радиоактивной лужице,
Он насмехается еще над святорусским духом-то,
И выпускает все змеенышей гадючих, раковых,
Безудержных червей-глистов, верéдных, гнилостных.
Оны-от ползают, грызут-жуют ой ту ль сырую зéмлицу, Ишшо испорожняют русский сад отходами вонючими.
Заметил Канцер-Зверь гостей непрошеных,
Как зарычал и заревел он, некрофильное поганище:
- Похоже, снова Финист в гости к нам пожаловал!
Мало-то ему досталось от меня, проклятого!
В моей да резиденции оставить хочет глупую,
Полóжить хочет в угощение свою безумну голову!
А й храбро говорит он Игорь свет Всеславьевич:
- Ах ты, мешок дерьма! Ты хвастаешься рано!
Ты рано радуешься, рано бахваляешься!
Твоя да резиденция – пентазагонистый курятник!
Твое да угощение – гореть во бездне пекельной!
Как загрохочет Канцер-Зверь свирепыий,
Да вместе три его главы испроревут:
- Кто там пищит? Комарик непутевый, дохленький!