Не лучше вели себя «благородные господа» и позже, во время следствия. Словно взятые с поличным уличные карманники, «топили» друг другу, вымаливая прощение, называли все новые и новые имена участников, неизвестных Следственной комиссии. Несостоявшийся диктатор Сергей Трубецкой радовался, что не пошел на Сенатскую площадь (тоже, кстати, весьма «благородный» поступок), а то «мог бы сделаться истинным исчадьем ада, каким-нибудь Робеспьером или Маратом, поэтому в раскаяньи благодарю Бога». Кондратий Рылеев, поэт и «певец Свободы», пишет Царю: «Признаюсь чистосердечно, что преступной решимостью своей служил самым гибельным примером». Евгений Оболенский бьет челом Николаю: «Сознавшись, я имею совесть спокойною, я падаю, Ваше Величество, к Твоим ногам и прошу у Тебя снисхождения не земного, но христианского…». Петр Каховский, между прочим по поручению Рылеева собиравшийся убить Царя, тоже в своем письме к Императору пускает слезу: «Я люблю Вас как человека, от всего моего сердца я желаю иметь возможность полюбить Вас как Государя…»
Любопытно письмо одного из идеологов переворота, Павла Пестеля: «Я не могу оправдаться перед Его Величеством, я прошу только Его милости: пусть Он соблаговолит использовать в мою пользу самое прекрасное свойство Своей Короны – помилование…». А ведь еще совсем недавно этот самый Пестель намеревался, если верить его «Русской правде», «удавить на кишках последнего попа» этого самого Императора. Но после провала мятежа готов вылизывать Ему сапоги до зеркального блеска…
Вообще, фигура Пестеля, как и его семья, заслуживает особого внимания. В конце XVIII века отец будущего декабриста был генерал-губернатором Иркутским. Сам генерал Иван Пестель, правда, в Иркутске никогда не бывал, предпочитая управлять губкрнией через своего зама Николая Трескина. Гражданский же губернатор Трескин, с согласия и при покровительстве шефа, уцстановил в губернии режим повального доносительства и неслыханного даже в Российской Империи казнокрадства и вымогательства.
В 1802 году было проведено расследование, после чего генерал-губернатор Пестель и гражданский губернатор Трескин с треском (простите за каламбур) слетели со своих должностей. Иркутским генерал-губернатором был назначен Михаил Сперанский, которому удалось в кратчайшие сроки ликвидировать в крае все безобразия, полученные в наследство от Пестеля и Трескина. Через четверть века Сперанский будет в составе Следственной комиссии по делу 14 декабря. Вероятно, он не раз вспоминал, какой беспредел в Иркутске установил Пестель-отец, и неудивительно, что вместе со всей Следственной комиссией наставивал на смертной казни всем 165 главным зачинщикам мятежа. Что, строго говоря, вполне согласуется с юридическими нормами любого государства.