Зададимся вопросом: с чего бы это у княгини такая идейка стрельнула – домашний театр устраивать? А всё очень просто: отправились однажды Её Светлость с доченькой в городской, повторяю – в городской театр… А гражданский губернатор Пятницкий, повстречавший их там, проявил излишнее рвение, и на завтра же подписал приказ, запрещающий жёнам государственных преступников посещать публичные учреждения, чтобы ссылка совсем малиной не казалась… Согласен, идиотский приказ… А барынька тряхнула точёной головкой с завитками возле розовых ушек: «а мы пойдём другим путём!» И что в итоге? Обратимся к воспоминаниям воспитанника декабристов Н. А. Белоголового, участвовавшего в претворении замысла княгини в жизнь: «…задумали было устроить домашний спектакль из мальчиков, собиравшихся в доме Волконских, не помню… кого угораздило выбрать для этого фонвизинского «Недоросля»; пьесу, меньше всего подходившую для домашнего театра… Репетиции у Волконских шли довольно часто в полном составе нашей труппы, но то ли из игры нашей путного ничего не выходило, то ли по другим причинам затея эта вскоре рухнула, и нам так и не удалось дебютировать на сценических подмостках. Надо полагать, актёры мы были самые первобытные…» На этом весь «домашний театр» у Волконских кончился! А чего ещё от этой публики можно было ожидать – готовили государственный переворот, а в результате получился ярмарочный балаган с Петрушкой, готовили домашний спектакль – опять, извините, всё широким кверху… Зато сколько интеллигентских вздохов – «ах, домашний театр княгини Волконской!»… Да не было никакого театра!
Что же до «передовых людей», собиравшихся в гостиной у княгини, то и здесь одно разочарование… Тот же Н. Белоголовый вспоминает, как ссыльного С. Г. Волконского приехала навестить родная сестра, кстати, вдова министра Императорского Двора (вот так!) После этого – то и началось паломничество: «…все высшие чины усердно посещали дом Волконских, с одной стороны, поощряемые дружбой с Волконскими Главного начальника края Муравьёва, а с другой, зная, что Волконские, при своих больших связях в Петербурге, могут помочь и в дальнейшей карьере, и открыть доступ в столичные гостиные». Вся любовь! И хотя в желании сделать карьеру нет ничего постыдного, но мне эти «передовые люди», попросту использовавшие Волконского, столь же мало симпатичны, как и сам князь…
Теперь о «дружбе» генерал-губернатора Муравьёва-Амурского со ссыльными «светлостями» и «сиятельствами». Обратим внимание на одно обстоятельство: наша барынька Волконская, «великая устроительница домашних театров», до замужества с бунташным князьком (вот угораздило же!…) носила фамилию Ла Валь и происходила из старинного французского рода (один из её прямых предков, между прочим, не кто иной, как Жиль де Ла Валь барон де Рю, знаменитый «Жиль Синяя Борода», обвинённый в колдовстве и сожженный 10 октября 1440 года). Самое забавное, что жена Муравьёва-Амурского – тоже французская аристократка, в девичестве носившая фамилию По, и за годы жизни в России так и не научившаяся говорить по русски. Естественно, что в городе, где населения – от силы, тысяч двадцать, и каждый на виду, эти две француженки просто не могли не встретиться. А Муравьёв-Амурский и рад: у него дел не в проворот, а тут жена внимания требует… Ладно уж, пусть хоть с этой Ла Валь – Волконской на ридной мове почирикают, парижские моды пообсуждают… Здесь, надо полагать, наша «просветительница – театралка» и напела губернаторше, что муженёк её от скуки опустился вконец, провонял скотным двором и чуть ли не ночует в хлеву (4). Ну, а губернаторша – к мужу: «-Ah, mon sher, пристрой куда нибудь мужа нашей милой Mari…» Муравьёв и пристроил – сначала Волконского, а потом и остальную компанию – да так, что сам потом не рад был… Гражданский губернатор, дурак Пятницкий стал строчить доносы в столицу, что вот, мол, с кем государев любимец дружбу завёл… Император же Николай I был человеком ума государственного, и на доносы Пятницкого отреагировал несколько иначе, чем тот ожидал – просто отправил стукача на пенсию… Во всей этой истории я далёк от мысли, что Волконская действовала по наущению мужа – скорее, по собственной инициативе. У Сергея Григорьевича на такие комбинации просто не хватило бы ума – сложно ожидать интриг от людей, которые, собравшись делать переворот, раззванивают об этом на каждом углу, а в день выступления забывают выдать войскам патроны… Но это так, к слову.