— В чем дело? — спросила она. — Почему Врата до сих пор не открыли?
— Конклав, — ответил сидевший неподвижно Саймон. — Они, должно быть, ответили отказом.
— Как они могли?! — резко воскликнула Клэри. — Значит…
— Они сдаются Валентину.
— Так нельзя! — вскрикнула Клэри, однако темные фигурки у Северных врат уже разворачивались и уходили прочь от города, словно муравьи от порушенного муравейника.
В гаснущем свете лицо Саймона казалось восковым.
— Выходит, нас ненавидят до того сильно, что предпочитают сдаться Валентину.
— Это не ненависть. Это страх. Страх, которого не избежал сам Валентин. — До Клэри не сразу дошла истинность собственных слов. — Конклав боится и… и завидует.
Саймон метнул в нее удивленный взгляд:
— Завидует?
Клэри не слышала друга. Она вспоминала видение, явленное Итуриэлем; в ушах звенел голос Валентина: «Я жаждал ответа: зачем Разиэль создал Сумеречных охотников, не наградив их силой нежити — ни скоростью волка, ни бессмертием дивного народца, ни талантом магов, ни выносливостью вампиров? Перед лицом исчадий ада он оставил нас обнаженными, наградив лишь знаками. Почему враг сильнее нефилимов? Почему бы нам не взять себе его мощь? Разве не будет это справедливо?»
Клэри продолжала смотреть на Аликанте, раскрыв рот и ничего не слыша. Саймон звал ее, однако мыслями Клэри унеслась прочь отсюда. Ангел мог показать что угодно и при этом выбрал именно те воспоминания. Намеренно. Вспомнилось, как Валентин кричал: «Да чтобы мы связались с нежитью?! С этими тварями?!»
И руна. Та, что приходит во сне. Простая, как узел.
«Почему бы нам не взять себе его мощь?»
— Связь, — вслух сказала Клэри. — Она связывает. Объединяет непохожее.
— Чего? — непонимающе уставился на нее Саймон.
Поднявшись с земли, Клэри отряхнулась:
— Мне надо вниз. Где они?
— Кто где? Клэри…
Но Клэри уже неслась по извилистой тропинке, ведущей к городу. Ругаясь про себя, Саймон побежал следом.
* * *
Говорят, все дороги ведут в Зал Договоров. Эти слова Себастьяна набатом гудели в ушах, и Клэри надеялась, что поговорка не врет. Иначе плутать ей по улочкам Аликанте, которые изгибались под странными углами, не то что милые сердцу прямые улицы родного Манхэттена. В Манхэттене нельзя заблудиться, там все ясно, понятно, а здесь — лабиринт.
Промчавшись через чей-то внутренний дворик, Клэри выбежала на тротуар вдоль канала. Если идти вдоль воды, то обязательно выйдешь на Ангельскую площадь. Неожиданно для себя Клэри миновала домик Аматис и после него, задыхаясь, свернула на знакомую широкую дорожку. Зал Договоров высился впереди — огромный и белоснежный; в центре площади сверкала статуя ангела. У постамента, скрестив руки на груди, стоял Саймон.