− Нам нужно подходящее пророчество, Морриган, − сказал Гоибниу. – Что-нибудь такое, что выиграло бы нам время. Если они не сотрут нас в порошок сразу же, мы врастем в эту землю и научимся тут жить. Нам нужен мир с этим народом на Севере.
− Любой ценой, − добавил Дагда и ухмыльнулся. – Нам надо наполнить мой котел.
Морриган, в этот момент вся проклюнувшаяся черными перьями, саркастически пожала плечами.
− Да пожалуйста. Возьмите на трон чудесного ребенка, кой наполовину Туата по крови, наполовину же фомор, как они там на Севере себя называют, – и он послужит расцвету и миру, и величию этой земли.
− Отлично, − сухо сказал Диан Кехт. – Мы доведем пророчество до сведения их шпионов, которые наверняка не замедлят явиться среди нас, и оба народа сделают все возможное, чтобы соединиться брачными узами.
− Диан Кехт, − ответила на это Морриган, − ты умнейший из мужей, но ты глуп, как всякий мужчина. Знаешь, что главное в моем пророчестве?
− Что же, о великая королева? – спросил Дагда вместо промолчавшего врачевателя.
− Да собственно то, что так оно и будет на самом деле.
* * *
Тара была полна благородными Туата де Дананн и их женщинами. Нуаду сидел на покрытом резьбой каменном троне, разящая рука его лежала на коленях, и на два пальца от локтя сделана была из серебра. Время от времени Великий Король пошевеливал ею, и тогда взгляды всех устремлялись на это смертоносное, сложносочлененное чудовище.
Выглядел Нуаду плохо – лишь тенью прежнего грозного мужа. Он был нынче сед и изможден. Рядом с троном стоял Диан Кехт, а рядом с Дианом Кехтом – мастер-медник Кредне, и поскольку это не было обычное место обоих, все понимали, что дела Нуаду плохи. Рука, каким бы чудом она ни была и как бы хорошо ни заменяла разящую длань, видимо, причиняла королю страдания.
Сколь ни плотно стояли ряды Туата, им пришлось расступиться, когда привратники возгласили:
− Дорогу Эри, дочери Делбаета!
И вот уже женщина стоит перед королем: на плечах ее алое покрывало с золотой каймой, ремешки сандалий позолочены. Кожа смугла, как у всех, кто дом свой поставил у самого моря. Запястья и щиколотки уже не так тонки, как несколько лет назад, когда к дочери Делбаета сватались юноши со всей Ирландии. Рядом с нею отрок четырнадцати лет, красоты доселе невиданной. Все знают, зачем он здесь, но словеса должны быть произнесены.
− Расскажи нам о рождении твоего сына, женщина, − сказали филиды.
Эри поклонилась и подняла взор на короля, сидевшего мрачнее тучи. Она его не боялась.
− Я была в доме моего отца в Мает Скене и увидела из окна серебряный корабль, немалый на вид, вставший у берега, но доподлинно я его не разглядела – будто рябь была в воздухе поверх него.