Поднявшись по нескольким лестничным пролетам и пройдя темными коридорами без окон, он, наконец, остановился напротив самой последней на этаже камеры. Заметив краем глаза, что охранники остались на лестнице, далеко за пределами слышимости, Драко повернулся ко входу. Слабый свет из коридора не проникал в камеру, оставляя ее в кромешной тьме. Юноша страшился заглянуть внутрь и увидеть, во что превратился Люциус, но, пересилив себя, он решительно расправил плечи, шагнул ближе к решетке и отвернулся, уставившись на охранников.
— Отец, — позвал Драко, прижимая пергамент с приказом к замку. Зачарованная печать зашипела, коснувшись металла, и решетка распахнулась. — Я добился разрешения на твое освобождение. Пора домой.
Ответа не последовало, но в глубине он услышал какой-то шорох. Не поворачиваясь, Драко вытащил сверток из-под мантии и протянул его в камеру. Спустя мгновение он почувствовал, как сверток забрали, и услышал звук разрываемой бумаги. Несмотря на то, что заключенным разрешалось передавать только одежду, Драко принес еще палочку Люциуса и несколько полезных зелий.
Сначала раздалось несколько очищающих заклинаний. Прислушиваясь к шепоту отца, Драко с трудом мог поверить, что подобные вещи может использовать кто-то настолько утонченный, как Люциус Малфой. Такие заклинания когда-то применяли лишь крестьяне и путешественники, если вокруг не было ни воды, ни жилья. Они были неудобными и практически бесполезными для современных волшебников, никогда не отправляющихся в путь, не разузнав предварительно, где можно будет передохнуть.
Склянки из-под сильнейших восстановительных эликсиров разбились об пол и исчезли без следа. Вместо того, чтобы просто добавить в зелье корень мандрагоры, Драко использовал ее дух, бесплотную жизненную силу, которая после гибели растения должна была раствориться в природе. А если бы стало известно, что он к тому же добавил в зелье свою кровь вместо катализатора, извратив природу этого духа, ему неминуемо грозили бы обвинение в некромантии, всеобщее презрение и собственная камера.
Наконец, появился Люциус. Тяжело опираясь на трость, он сделал несколько неуверенных шагов, словно привыкая ходить заново. Он так исхудал, что мантия болталась на нем, а волосы, хоть и чистые, выглядели тусклыми и безжизненными.
— Сколько? — прошептал он, поднимая капюшон и пряча лицо.
— Почти шесть месяцев, — деловито сообщил Драко. — Сражения прекратились, но продолжаются мелкие стычки. Обе стороны накапливают ресурсы. Министерство отказывается признавать, что идет война, но противостояние стало открытым и пока силы равны.