Никаких вестей от Лаго не было вплоть до 1929 года. Что с ним происходило в годы тюремного заключения, знал пока только он сам и сигуранца.
В тюрьме с Лаго несколько раз встречались высокопоставленные сотрудники румынской контрразведки Вой-неску и Гусареску, которые склоняли его к сотрудничеству, обещая содействие и досрочное освобождение. Желая вырваться из тюрьмы и покинуть Румынию, он дал такое согласие. Его попросили подготовить сообщение о целях советского руководства в связи с созданием автономной Молдавской республики, выдали под расписку немного денег, которые он попросил отослать матери. Борис, конечно, понимал, что таким образом документируется его принадлежность к агентуре сигуранцы. А вскоре румынские контрразведчики провели с ним и более предметный разговор.
Офицер охраны заглянул в салон машины, отдал честь сидевшему на заднем сиденье, и автомобиль въехал во внутренний двор Дофтанской тюрьмы. У главного входа его уже встречал директор этого заведения господин Карой. Гость был в штатском, но по тому, как предупредительно отнеслась к нему охрана, становилось ясно, что он в немалом чине и здесь не в первый раз.
В камеру, где кроме Лаго содержалось еще несколько заключенных, вошел надзиратель и велел Борису следовать за ним. Комната, в которую ввели арестанта, предназначалась для следователей. За небольшим, свободным от бумаг и каких-либо предметов столом сидел приехавший полчаса назад господин. Лаго узнал его: это он допрашивал его вскоре после ареста. Разговор шел на румынском.
— Здравствуйте, господин Лаго. Надо ли мне представляться?
— Ну что вы, господин Гусареску, мы хорошо знаем друг друга.
— Я о вас много знаю, так, наверное, будет корректнее.
— Да, конечно.
— Хочу сообщить, что пребывание в этом малопочтенном месте может для вас скоро закончиться.
— Спасибо за такую весть. Ее может оценить только тот, кто уже давно не на свободе.
— Но это будет зависеть прежде всего от вас.
— Я, как вы, надеюсь, помните, откровенно изложил мотивы и обстоятельства своих поступков.
— Помню. Но любые признания, и тем более обязательства, требуют подтверждений.
— Я уже сообщал вам, что готов к этому.
— Ну что же, разумно. Мы не останемся в долгу. Кстати, сможете немного помочь и своей матушке. Она, помнится, проживает в восточных пределах.
— В Кишиневе.
— Мы посодействуем сокращению срока. А что вы собираетесь делать после освобождения?
— Вообще-то думал уехать в Россию, но не все в моей власти.
— Да, действительно не все.
— Пока плохо представляю себе свое будущее.
— Как вы посмотрите на то, чтобы помочь нам разобраться кое в каких вопросах?