утверждает, что ответ на этот вопрос лежит не в экономической, а в политической плоскости. Он говорит, что кризис почти наверняка должен пробудить политическую волю к использованию новых инструментов управления экономикой. Но поскольку все новое внедряется медленно и часто требует смены управленческих отношений, то мы должны набраться терпения и ждать. Почему нам приходится ждать, почему нельзя прямо сейчас пойти на прорыв? Зудин объясняет это следующим образом: «Та экономико-политическая модель, которая возникла у нас в 2000-е, опиралась на две вещи. Во-первых, на решимость части элиты сохранить суверенитет страны. Во-вторых, поскольку эта часть элиты была невелика, потребовался прямой контракт президента и народа. Была надежда, что за годы подъема большая часть элиты выйдет из своего партикулярного, эгоистичного состояния, когда интересы группы, сохранения статус-кво доминируют над интересами развития страны, и перейдет в более активное, ответственное по отношению к стране состояние. В начале нового президентского срока Путина была предпринята прямая попытка национализации элит. Если бы это произошло, то новые задачи воспринимались бы автоматически и включение новых инструментов управления было бы быстрым. Однако судя по тому, как пассивно элита реагирует на стагнацию в экономике, на широкие элиты сегодня опираться невозможно. Поэтому принципиальное изменение ситуации с экономическим управлением возникнет тогда, когда окажется под угрозой контракт президента и народа, контракт, который по-прежнему является единственным основанием сохранения суверенитета страны».
Александр Привалов
Александр Привалов
Ажитация, охватившая после бирюлёвских событий несметное множество людей, не миновала и законодателя. Помимо многого другого 15 октября был принят сразу во втором и третьем чтениях Думой, 16 октября одобрен Советом федерации, а 22 октября подписан президентом — закон, позволяющий уволить губернатора или мэра, если в зоне их ответственности происходят межнациональные конфликты, дискриминация по признаку вероисповедания или что-то ещё в подобном же роде. Случай чрезвычайно типичный. Когда происходит что-то важное или, по крайней мере, громкое, законодатель будто ни спать ни есть не может, пока не отметится — не выдаст какой-нибудь закон. Выдав же в экстренном порядке закон, он, похоже, ставит в какой-то воображаемой таблице галочку: «отреагировано!» — и успокаивается. Но закон, принимаемый в такой спешке, не может не быть предельно простым. Само по себе это и не плохо, одна беда: простые законы, которые и вправду нужны, с подавляющей вероятностью уже существуют — не первый год здесь живём. Вот и выходит, что у нового скоропалительного закона выбор обычно невелик: быть ему бесполезным — или вредным.