— Но я не хочу возвращаться.
— Когда-нибудь можете захотеть. А теперь, миледи… я хотел сказать, Глэдия, мне всегда приятно разговаривать с вами, и всегда хочется посвятить этому больше времени, — но я нужен в рубке. Если команда может обойтись без меня, лучше будет, чтобы она об этом не догадалась.
— Это твоя работа, друг Жискар?
— Что ты имеешь в виду, друг Дэниел?
— Леди Глэдия желает ехать на Землю и, возможно, даже не возвратится. Это желание настолько противоречит желаниям космонита, что я подозреваю, что ты поработал над её мозгом.
— Я даже не касался её, — сказал Жискар. — Очень трудно изменять человеческий мозг, будучи связанным Тремя Законами. Проникнуть в чей-нибудь мозг и не повредить при этом его владельцу необычайно трудно.
— Тогда кто же сделал так, чтобы она захотела ехать на Землю?
— Пребывание в Бейлимире очень изменило её точку зрения. У неё есть цель — обеспечить мир в Галактике, — и она горит желанием действовать.
— В таком случае, друг Жискар, не лучше ли тебе убедить капитана ехать на Землю сейчас же?
— Это трудно. Аврорианские власти настаивают, чтобы леди вернулась на Аврору, и лучше будет так и сделать, приехать хотя бы на время.
— Но это может быть опасно.
— Значит, ты всё ещё думаешь, друг Дэниел, что они хотят именно моего возвращения, потому что узнали о моих способностях?
— Я не вижу других причин их настойчивости.
— Похоже, способность думать, как человек, — это ловушка. Начинаешь предполагать несуществующие затруднения. Даже если кто-то на Авроре и подозревает о моих способностях, я уничтожу эти подозрения. Бояться нечего, друг Дэниел.
— Будь по-твоему, друг Жискар, — неохотно согласился Дэниел.
Отослав роботов небрежным движением руки, Глэдия задумчиво осмотрелась.
Она взглянула на свою руку, сделавшую жест, словно видела её впервые. Этой рукой она пожала руки каждому члену экипажа корабля, прежде чем сесть в маленький челнок, который отвез её и Д. Ж. на Аврору. Она обещала вернуться, и команда разразилась одобрительными возгласами, а Нисс заорал: «Мы не улетим без вас, миледи!»
Ей это было очень приятно. Её роботы служили ей честно, преданно, терпеливо, но никогда так не радовались.
— Ну вот вы и дома, Глэдия, — сказал Д. Ж.
— Я в своем доме, — тихо сказала она. — Этот дом стал моим с тех пор, как доктор Фастольф отписал мне его двести лет назад, но до сих пор кажется мне чужим.
— Он чужой для меня, — сказал Д. Ж. — Мне кажется, что я в нём заблужусь, если останусь один.
Он, улыбаясь, оглядел богато украшенную мебель и изысканно декорированные стены.