— Вы никогда не говорили мне об этом, доктор Амадейро.
— Не о чём было говорить, молодой человек, и я не очень верил в то, что она рассказывала.
— А теперь верите?
— Полностью. Она ничего не помнит о том, что произошло.
— Значит, и мы ничего не знаем о том, что произошло.
Амадейро кивнул:
— Совершенно верно. И она ничего не помнит о том, что говорила мне раньше.
— А она не притворяется?
— Я видел её электроэнцефалограмму. Она резко отличается от прежних.
— Есть шанс, что со временем к ней вернётся память?
Амадейро горестно покачал головой:
— Кто знает. Но я сомневаюсь.
Мандамус опустил глаза и задумался.
— Ладно, это неважно. Допустим, что о Жискаре она говорила правду и он действительно может воздействовать на мозг. Это важное известие, и теперь оно наше. В сущности, даже хорошо, что наша коллега роботехник потерпела такую неудачу. Если бы Василия взяла контроль над этим роботом, вы тоже очень скоро оказались бы под её контролем… и я также, если бы она решила, что я заслуживаю её внимания.
Амадейро кивнул:
— Я полагаю, что у неё было в мыслях что-то вроде этого. Хотя сейчас трудно сказать, что у неё на уме. Она как будто — внешне по крайней мере — нисколько не пострадала, если не считать специфической потери памяти. Всё остальное она, видимо, помнит, но кто знает, как всё это повлияло на её более глубокие мыслительные процессы и знания и опыт роботехника. Этот Жискар мог бы проделать такой трюк с кем угодно. Чрезвычайно опасный феномен. Таким уж искусным она его сделала.
— Доктор Амадейро, вам не приходило в голову, что поселенцы, возможно, правы, что не доверяют роботам?
— Приходило, Мандамус.
Мандамус потёр руки.
— По вашему унылому лицу я понял, что всё это было обнаружено уже после того, как Жискар покинул Аврору.
— Верно. Поселенческий капитан взял на свой корабль солярианку, двух её роботов и отправился на Землю.
— Что же нам теперь делать?
— Мне кажется, что ещё не всё потеряно, — медленно произнес Амадейро. — Если мы осуществим наш план, мы победим, есть Жискар или его нет. А осуществить его мы можем — что бы там Жискар ни делал с эмоциями, читать мысли он не умеет. Он, вероятно, способен сказать, когда через головной мозг проходит волна эмоций, может отличить одну эмоцию от другой, заменить одну на другую, погрузить в сон или амнезию — что-нибудь безобидное вроде этого, но прочесть мысль — не может. Он не ухватит слова или идеи.
— Вы уверены?
— Так говорила Василия.
— Она могла не знать. В конце концов, она не смогла подчинить себе робота, хоть и была уверена в своих силах. Это доказывает, что она не слишком сильна в догадках.