— Откуда же вы тогда знаете, что пища отравлена?
— Потому что смерть во всех случаях наступает после приёма в пищу марсианских продуктов — это не просто совпадение.
— И, по-видимому, болезнь не заразна, — задумчиво сказал Дэвид.
— Нет. Хвала звёздам за это. Но и без того положение тяжелое. Пока нам удаётся сохранять всё в полной тайне, спасибо Планетарной полиции. Двести смертельных случаев за четыре месяца для населения Земли — всё ещё ничтожное число, но оно может увеличиться. И если люди Земли будут считать, что любой кусок марсианской пищи может оказаться их последним, — последствия будут ужасны. Даже если будет умирать по-прежнему пятьдесят человек в месяц из пяти миллиардов жителей Земли, каждый сочтет, что он может оказаться в числе этих пятидесяти.
— Да, — согласился Дэвид, — а это значит, что рынок марсианской пищи перестанет существовать. Огромные убытки для марсианских фермерских синдикатов.
— Это ещё что! — Конвей пожал плечами, отбрасывая проблему фермерских синдикатов, как нечто незначительное. — А больше ты ничего не видишь?
— Вижу, что сельское хозяйство Земли не сможет прокормить пять миллиардов человек.
— Точно. Мы не можем прожить без продуктов с колониальных планет. Через шесть недель на Земле начнут умирать с голода. И если люди будут бояться марсианской пищи, предотвратить голод не удастся. Я не знаю, сколько мы ещё продержимся. Каждая новая смерть — это новый кризис. Разнесут ли об этом последнем случае теленовости по всему свету? Всплывет ли правда? И к тому же существует ещё теория Гуса.
Доктор Хенри откинулся, утрамбовывая табак в трубке.
— Я уверен, Дэвид, что эпидемия пищевых отравлений — не естественный феномен. Он слишком широко распространен. Сегодня в Бенгалии, на следующий день в Нью-Йорке, потом на Занзибаре. За этим кроется чей-то разум.
— Говорю тебе… — начал Конвей.
— Если какая-то группа пытается захватить контроль над Землей, что может быть лучше, чем ударить по нашему слабейшему месту — запасам продовольствия? Земля — наиболее населённая планета Галактики. Это естественно, поскольку она родина человечества. Но именно это делает нас слабыми, так как мы не можем прокормить себя. Наша житница в небе: на Марсе, на Ганимеде, на Европе. Если прекратить импорт любым способом — пиратскими нападениями или гораздо более тонко, как сейчас, — мы быстро станем беспомощны. Вот и всё.
— Но если это так, не должна ли такая группа связаться с правительством, хотя бы для того, чтобы предъявить ультиматум? — спросил Дэвид.
— Пожалуй, так, но, возможно, они ждут своего часа, ждут, чтобы мы созрели. Или они напрямую связаны с фермерами Марса. Колонисты себе на уме, они не доверяют Земле и, в сущности, если поймут, что их благополучие под угрозой, могут присоединиться к преступникам. Может быть, даже, — он яростно запыхтел трубкой, — они сами… Но я никого не обвиняю.