— Я за ним вернусь, — сказал Джон-Грейди.
Старик кивнул.
— Это револьвер моего деда.
Старик развел руками, чуть приподнял их и снова опустил. Этакий жест понимания. Не благословение, но что-то вроде. Кивнул в сторону стеклянного прилавка, где было выставлено штук шесть старых кольтовских револьверов — среди них и никелированные, и с накладками из оленьего рога на рукоятях. Один даже с вытертыми накладками из гуттаперчи, а один со спиленной мушкой.
— Каждый из них принадлежал чьему-нибудь деду, — сказал он.
На Хуарес-авеню его окликнул мальчишка — чистильщик обуви.
— Привет, ковбой!
— Привет.
— Давайте-ка я вам сапоги почищу.
— Ну давай.
Сев на маленький полевой складной стульчик, он поставил ногу на самодельный деревянный ящик чистильщика. Мальчишка закатал ему штанину и начал вынимать свои щетки, бархотки и коробочки с сапожными кремами и раскладывать их под рукой.
— Идете на свидание со своей девушкой?
— Ну, вроде как.
— Надеюсь, вы не собирались идти к ней в таких сапожищах.
— Что ж, ты, видать, правильно сделал, что подозвал меня. А то, не ровен час, еще выгнала бы меня.
Мальчишка тряпочкой стер с сапога пыль и намазал его кремом.
— Когда собираетесь пожениться? — спросил он.
— А почему ты думаешь, что я собираюсь жениться?
— Не знаю. У вас вроде как вид такой. А что, нет?
— Не знаю. Может быть.
— А вы и всам-деле ковбой?
— Ну.
— Работаете на ранчо?
— Да. У нас небольшое ранчо. Estancia, как у вас тут говорят.
— И как, нравится?
— Да. Нравится.
Чистильщик стер с сапога излишки крема, открыл баночку с гуталином и принялся наносить его на кожу, обмакивая в банку пальцы левой руки.
— А ведь это тяжелая работа, правда же?
— Ну-у… бывает иногда.
— А если бы вы умели делать что-нибудь еще?
— Нет, никем другим я не хотел бы быть.
— А если бы могли быть вообще кем угодно?
Джон-Грейди улыбнулся. Покачал головой.
— А на войне были?
— Нет. Я был слишком молод.
— Мой брат тоже был слишком молод, но он соврал им про свой возраст.
— А он что — американец?
— Нет.
— Сколько ему было?
— Шестнадцать.
— Наверное, рослый был, большой для своего возраста.
— Для своего возраста он был большой засранец.
Джон-Грейди улыбнулся.
Мальчишка прикрыл баночку крышкой и взял в руку щетку.
— Его спросили там, не принадлежит ли он к какой-нибудь банде pachucos{28}. Он сказал, что все известные ему pachucos живут в Эль-Пасо. А в Мексике он никаких pachucos знать не знает.
Чистильщик вовсю наяривал щетками. Джон-Грейди наблюдал.
— А на самом деле он был этим… pachuco?
— Конечно. Кем же еще.
Чистильщик навел предварительный лоск на сапог, втиснул щетку обратно в коробку и, взяв в руки бархотку, с громким хлопком встряхнул и зачастил ею туда-сюда по носку сапога.