Меня не отпускал вопрос: почему она? До этого я считал, что главная здесь Мишель. Это ее территория, ее корпус, ее офицеры. Королева – сеньор, она не может быть председателем; ее же сестра занимает слишком важный и ответственный пост, чтобы решать еще и текучку Совета офицеров. А вот Мишель подходит как нельзя более.
Чистокровная венерианка, дочь героя-космопроходца. Учитывая, что сама – мод, имеет аристократические корни, пусть и неофициальные. Обладает заслуженным авторитетом на планете и влиянием во флоте (а флот в колониях не стоит недооценивать, это не Земля). В свое время закрыла телом ее величество при покушении, входит в круг особо доверенных лиц, возглавляет боевой орден ее вассалов…
…И не она!
В крайнем случае мог понять, увидев на месте председателя сеньору Гарсия, хотя и коню понятно, что никто не станет сажать палача в кресло председателя. Место же это занимает полукровка с блестящими стальными глазами, о которой я доселе ничего не слышал, и изображений которой никогда не видел. И она тут явно командует – слишком вольготно себя чувствует. Как такое понять?
– Мне долго так стоять? – не выдержал я и нарушил молчание. Что ж, пора начинать шоу. Сеньора председатель бегло пожала плечами.
– Сколько потребуется.
– А в часах это сколько? Или в сутках?
Вопрос мой остался без ответа.
– Может мне тогда стихи продекламировать? Раз уж вы меня так рассматриваете? Чтоб не вхолостую?
– Продекламируй, – разрешила она, скупо кивнув. Из-под равнодушных масок сеньор офицеров показались улыбки, но саму сеньору в черном я прочесть все так же не мог.
– Можно на русском? – Меня несло, и я не знал, хорошо это или плохо. Это не кабинет королевы, здесь могут быть совсем иные критерии оценки, но с собой поделать ничего не мог.
– Можно. – Вновь кивок.
– Духовной жаждою томим, – начал я, картинно взмахнув рукой, – В пустыне мрачной я влачился. И шестикрылый серафим на перепутье мне явился… (13)
Почему это? Каюсь, это первое, что пришло в голову. Вот так вот, ни с того ни с сего, озвучка мысли. Я наткнулся как-то на это произведение, когда пытался быть "не как все", оно мне понравилось, и я его выучил. А теперь выстрелило.
…И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный, и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул…
Я сбился. Забыл, что дальше. Меня сбил новый эмоциональный настрой, эмоциональная волна, которая поднялась среди сеньор-"решающих" по мере того, как я рассказывал. Особенно со стороны сеньоры Гарсия.