Цифровой журнал «Компьютерра» № 205 (Журнал «Компьютерра») - страница 5
Теперь хочу поговорить о главном — теме, зарытой и скрытой глубоко в эстетизме видеоряда. (Картинка в «Tous les matins du monde» не менее восхитительна, чем у Паоло Соррентино: здесь опять прав Valentin F!) Тема, ускользнувшая от внимания критиков, — вечная и самая болезненная для европейского искусства Θάνατος. Если говорить правду, то я не сомневаюсь, что все кинокритики (равно как и все зрители) тему Смерти в «Tous les matins du monde» прекрасно почувствовали, однако в силу величайших табу, существующих в западной цивилизации, то ли предпочли сделать вид, что не заметили, то ли (скорее всего) мгновенно сублимировали в менее болезненные переживания.
На мой взгляд, фильм «Tous les matins du monde» целиком и полностью зациклен именно на Θάνατος, причём в самом беспросветном варианте подачи темы: монсеньор Сент-Коломб — не просто янсенист, аскет, затворник, мизантроп и тиран своих дочерей, но и самый настоящий архангел Смерти. Слуга Смерти, её паж, её воздыхатель и обожатель. Смотрел фильм, и в какие-то мгновения мне казалось, что Ален Корно задался целью снять видеоиллюстрацию одной из ключевых догм буддизма — жизни как страдания.
После смерти обожаемой супруги монсеньор Сент-Коломб превратил свою жизнь (а заодно — и жизнь своих обеих дочерей!) в тень, а музыку стал использовать в качестве проводника холодных веяний Царства Смерти. Удалось ему это бесподобно, потому что аутентичные мелодии концертов для виолы да гамба, написанные этим композитором, по хтоническому аромату дают фору призраку усопшей супруги маэстро, которая появляется в кадре всякий раз, когда Сент-Коломб уединяется для музыкального диалога с Царством Теней.
Итак, если Θάνατος и в самом деле является ключевой темой «Tous les matins du monde», справедливо задаться вопросом: удалось ли создателям фильма справиться с поставленной задачей? К великому сожалению, вынужден констатировать: не удалось. Разумеется, Ален Корно продвинулся на милю дальше, чем Эльдар Рязанов со своей чудовищной «Забытой мелодией для флейты» (о провальном диалоге со Смертью русского режиссёра я написал даже кинорецензию, которая была опубликована аж в 1989 году!), однако ничего глубже констатации банальной истины (жизнь — это нескончаемое страдание и юдоль печали) у французов не вышло.
Ну разве что дополнили одну из буддистских возвышенных истин («Рождение есть дуккха, старость есть страдание, болезнь есть страдание; соединение с немилым есть страдание, недостижение желаемого есть страдание») идеей музыки как одновременно зеркала страданий и высшей сублимации смерти. И на том спасибо. Однако любому человеку, хотя бы поверхностно знакомому с наработками восточных культур в плане осмысления темы Θάνατος, «глубина» французской мысли покажется детским лепетом.