Уровень социальной организации в нашей стране снизился на целый порядок вследствие антикоммунистического переворота в горбачевско-ельцинские годы. Сложившийся в результате переворота социальный строй явился вовсе не как переход к некоему «информационному обществу», а в силу факторов совсем иного рода. О них стараются помалкивать, маскируя суть переворота словоблудием со всякого рода словечками, заимствованными из западной идеологии и пропаганды. И сам западный мир структурируется и функционирует совсем не так, как изображают идеологи «информационного общества».
Во второй половине XX столетия действительно произошел качественный перелом в социальной эволюции человечества, сущность которого заключается в переходе от эпохи господства человеческих объединений типа (и уровня) обществ к эпохе господства объединений типа сверхобществ. Для того чтобы понять на научном уровне, что это такое, нужен новый понятийный аппарат, новая социологическая теория, принципиально отличные от средств, используемых в настоящее время в сфере социальных исследований. Эти средства утратили научный смысл, оказались непригодными для понимания новой социальной реальности. Концепция «информационного общества» и весь поток слов, связанный с ней, — в числе этих средств.
Люди сами изобретают знаковую культуру как материальную культуру, скажем, второго уровня. И сами они устанавливают правила ее функционирования, организации и использования. Но, вступив в силу, эти правила приобретают характер законов природы, вернее — сверх природы. Сверх природы не в смысле чего-то сверхъестественного, а в смысле искусственно изобретенной природы над природой естественно данной. Творения человека, призванные служить ему, превращаются в беспощадных и бесчувственных господ над своими творцами, заставляя последних служить им. Они воплощают в себе коллективную волю человейника и его коллективную власть над отдельным индивидом. Люди могут бороться с себе подобными, бунтовать против них, упрекать их во всех грехах. Но ничего подобного они не могут позволить себе в отношении вещного мира. Если кто-то отказывается от роли прислуги вещей, он либо заменяется другим, послушным человеком, либо вещный мир вообще начинает обходиться без людей, либо случаются какие-то неприятности, обычно преодолеваемые в пользу вещей.
Знаковая культура западного мира достигает астрономических размеров. Она в миллионы раз превосходит знаковую культуру прочих стран. Одно это ставит западный мир в особое положение в истории человечества. В мире нет и вряд ли когда появится другой социальный феномен, способный на аналогичное творчество.