Хотя бы поручни были.
– Отдать швартовы! – заорал во всю глотку доктор Голубев. И топнул ногой.
Следователь посмотрел на него с интересом, тоже крикнул что-то, чего Иван Дмитриевич не разобрал. Тут в кабинет ввалились два сержанта и Элеонора Васильевна.
– Свидетели нужны, вы признаете, что пакет ваш? – челюсть выплеснула то, что хотела.
Иван Дмитриевич, как пишут в детективных романах, собрался в кулак.
– Нет, вы только посмотрите, вот тут вы должны быть! – собирая себя и боясь опять заорать, постучал пальцем по своей картонке Голубев. – А тут – Селиверстов. А тут вот вы, Элеонора Васильевна, еще не смылись. Поглядите же. Копия! Злая, ядовитая старуха!
Завотделением вздернула нахимиченные губы. Брезгливо и как бы не понимая, что тут происходит.
Но она, пока единственная, понимала. Опыт с доктором Иваном Дмитриевичем Голубевым удался.
– Составим протокол, место изъятия, позовите товарища Селиверстова…
– Вы что, белены объелись?! – опять нервно, сбиваясь на фальцет, закричал ординатор Голубев. Палуба переваливалась с боку на бок, били склянки. – Вы разве не понимаете, что скоро они расползутся по всему миру!
Он похлопал по плечу вначале одного сержанта, потом другого:
– Вам надо немедленно их хватать, этого, прежде всего.
Он ткнул указательным пальцем в застывшего Демидова (диагноз: кататония [42] ):
– Жук колорадос.
Следователь тряхнул головой:
– Симулянт, хочет ускользнуть от наказания.
– И эту тож… – Палец воткнулся в Эльвиру Васильевну. – Всех надо затискать обратно в картины. Шварца – в телевизор, графа Дракулу [43] – туда же, Вия в книгу. Немедленно!
Он тяжело вздохнул, в подкорке блеснуло: «На камбузе – картошка в горшочках. Ура!»
– Наташку, жинку единоутробную, куда-нибудь тоже суньте. Она мозги читает.
Его швырнуло в сторону, затошнило:
– Обязательно Наташку! А Елкина не трогайте, он народ освобождать поплыл. Я – за ним. За ним я следую, бакланы галапогосские!
Все в тесном кабинете заведующей седьмым отделением стало прыгать и трястись. Вероятно, включили добавочный движок. Топот матросов по сухой палубе. Элеонора Васильевна (д-з: мания величия, паранойя [44] ), санитары. «Ручку-сюда и эту-сюда». Его мотнуло на этот раз к санитару Турнепсу.
– Все хорошо, все отлично, бум, бум, бум, бум.
– Туземные костры. Жарят мясо! Тамтамы. Его подтолкнули к двери. Он оглянулся на Эльвиру, у которой было скорбное лицо: «Эльвира Васильевна, голубушка, но ведь они захватят весь мир!» Он на секунду вспомнил тяжелые лица зеков, толкающих платформу с мятыми, облитыми известью флягами. «Опять к ним». Почему «опять», разве он был в двенадцатом?