Гайков освободил руки задержанного от наручников и торжественно вручил ему половинку свежего, белого хлеба и большой кусок молочной колбасы. Зюскинд накинулся на еду, как бездомная дворняга, он кусал по очереди большими кусками колбасу и хлеб, давился, кашлял.
– А остальной провиант я экспроприирую в фонд работников правоохранительных органов, – заявил Эдуард. – Печенье, кофе нам самим пригодятся.
– Йогурт отставь, – попросила Жанна.
– На, забирай, нормальные мужики такой ерундой не питаются.
Жанна открыла бутылку питьевого йогурта и протянула его Венику. Помощник олигарха стал жадно глотать содержимое из разноцветной бутылки. Его любимый малиновый йогурт показался в милицейских застенках пределом мечтаний.
– Не спеши, Веня, ешь спокойно, – успокаивала Жанна пленника, наблюдая, как тот, большими кусками глотает хлеб с колбасой и запивает сухой паек йогуртом.
– Не хватало, чтобы ты еще удавился в моем кабинете, жуй, а не глотай, как удав, а то плохо в камере будет. Слышишь, Зюскинд! – предупредил Эдуард.
Веня замотал головой и стал сильно икать.
– Веник, держись, все будет хорошо!
Зюскинд перестал жевать, впервые посмотрел на Жанну и заплакал.
– Хватит сопли распускать. Ты ж мужик! Какой-никакой! – возмутился Эдуард Гайков.
Жанна подошла к другу, наклонилась и обняла его крепко-крепко, как свою маленькую дочку, когда та капризничает и не хочет спать. Гайков приревновал жену, на его лице выступил характерный пот, ноздри расширились, его она давно так не обнимала.
– Аудиенция закончена. Жанна, на выход.
Она не торопилась, гладила грязные волосы Зюскинда. Целовала в макушку.
Гайков схватил жену за талию и грубо выставил ее из кабинета.
– Я тебе позвоню, Жанна, давай, уходи быстрее.
– Помоги ему, ради меня. Слышишь, Эдик!
– Угу, – пробурчал он.
Жанна вышла на улицу и побежала через парк, на остановку общественного транспорта. Потоки злого ветра бесцеремонно дули ей в лицо, слезы испортили макияж на лице. За спиной она слышала детский смех и шум деревьев, которые противостояли надвигающейся непогоде. Почему Чертков его не спасает, почему, спрашивала Жанна себя. Ответа не было, грянул гром. Скоро пойдет дождь. Дождь. Объективная реальность, которую необходимо принять, как факт.
Игорь Графский нервно и хаотично метался по рабочему кабинету. Олег Качалов и Родион Хомяк синхронно вертели почтенными головами в зависимости от того, в каком углу кабинета оказывался статный силуэт вожака их стаи. В помещении невыносимо пахло дымом от кубинской сигары, попытки Фотографа открыть окно увенчались абсолютным и безоговорочным провалом. Граф боялся, что индусов могут прослушивать, под банком около часа стоял неизвестный его личной охране легковой автомобиль с затемненными стеклами. Установить по номерам, кто хозяин машины, службе безопасности Графа не удавалось, выяснилось лишь, что владелец черного джипа приехал из соседнего города. И точка.