– Извините, Александр Евгеньевич!
– То-то.
Александр Чертков сел в машину и уехал. Жанна занервничала еще больше, чем во время разговора. Неужели Эдик прав? Зюскинда выпустили и Черт всех дурачит!
Он сидел худой, изможденный, сломленный морально возле открытого окна, укутанный колючим пледом в крупную косую клетку черно-белого цвета из чистой шерсти. Он находился в чужом двухэтажном доме, хозяина которого не знал и вряд ли когда-то с ним познакомится. В саду падали яблоки, большие зеленые и красные. Они падали с грохотом и беззвучно гнили на земле, собирать их некому. Хозяин загородной усадьбы живет за границей, а дом сдает в аренду. Забор высокий и добротный, поэтому небывалый урожай яблок надежно скрыт от любопытных глаз соседей. Забор каменный, щелей в нем нет. А то бы от желающих поесть сочных яблок отбою не было. Он зажмурился от ярких солнечных лучей, просачивающихся сквозь листву, глаза предательски слезились. Ему категорически запретили разговаривать по телефону и выходить за частную территорию. Он узник загородного дома. Холодильник забит продуктами, на первом этаже есть камин, ночами здесь, наверное, холодно подумал Вениамин Зюскинд.
Его не били уже несколько часов, он успел хорошенько поесть, принять теплый душ и без страха закрыть глаза. Хорошо, а радость все не наступала, хотелось позвонить второй половинке, любимому Артуру, поплакаться на его накачанном плече. Нельзя, опасно. Очередное большое красное яблоко оторвалось от худенькой ветки и больно ударилось о каменный добротный порог возле входной двери.
Веник испугался, открыл глаза, яблоко разворотило, его сочная мякоть неприлично демонстрировала изнанку. «Яблоко на меня похоже», – подумал помощник Черткова и протянул руку к подоконнику, дотянулся средним и указательным пальцами до пачки сигарет и зажигалки. Зюскинд последние лет семь трепетно берег здоровье, занимался йогой, правильно питался, холил и лелеял ухоженное тело, и в один прекрасный день это стало неважно. Оказывается, если тебя не бьют и не унижают твое человеческое достоинство, ты уже счастлив. Как глупо мы живем, как суетно.
На яблочную спелую мякоть неожиданно села белая большая бабочка, она демонстративно вытянула аномально длинный хоботок и стала страстно высасывать сок. Зюскинд медленно курил, стряхивая пепел на пол, все равно это не его дом и не его жизнь, в которой все изменилось, стало непонятным, как и эта странная бабочка, уцелевшая в разгар холодной осени. Бабочка от жадности подавилась, она вытащила из мякоти липкий, шершавый хоботок и выплюнула излишки сока. Ее огромные крылья нервно затрепетали. Неожиданно для самого себя Зюскинд выпорхнул из колючего пледа, как из кокона, схватил веник в углу комнаты и с криками, характерными для диких племен затерянного от цивилизации мира, выбежал из дома. Он бросился забивать бабочку, как будто перед ним стоял съедобный мамонт.