– Да нет. Ты не понимаешь. Просто это часть отношений. Неотъемлемая часть любых отношений.
– Облизывать друг друга на виду у сотни незнакомых людей – это неотъемлемая часть отношений? Я что-то в этом не уверен.
– Да нет же. Я не знаю даже, как тебе это объяснить. Просто я это понимаю и всё. Ты посмотри. Все наши ровесники находят себе пару, влюбляются. А мы?
– Позволь задать тебе вопрос, Вань. Ты действительно думаешь, что эти люди влюбляются? Поосторожнее с этим словом, дружище, ты же знаешь, что оно означает. Ты прекрасно понимаешь, что в наше время мы навряд ли влюбляемся. Да и потом, как можно влюбиться в семнадцать лет? Ведь ты точно не можешь знать, что то, что ты испытываешь, называется любовью. Это очень здорово. То, как нынешние дети ходят, держась за руки, и говорят направо и налево всем подряд, что они влюбились. Они любят друг друга и никогда не отпустят, а через два или в лучшем случае три месяца они уже ругаются друг на друга матом, крича, что больше никогда не хотят видеть друг друга в своей жизни. Я не циник, друг мой. И я не Фредерик Бегбедер. Я говорю о том, что мы сегодня часто путаем истинное значение слова «любовь» с элементарным увлечением, вот и все. Поэтому ты можешь найти себе девушку. Девушку, которая тебе понравится. Которая будет тебе близка, и ты сможешь рассказывать ей все свои секреты и тайны. Но мне всё же кажется, что это не любовь. Что это просто наш детский разум нарисовал этот прозрачный образ любви в наших детских отношениях. И из-за того, что мы не можем его полностью разглядеть, мы окрестили его «любовью». Как журналисты, которые, никогда близко не видя героя, начинают называть его то «Бэтмен», то «Человек-паук». Да ладно тебе, Вань, мы всего лишь дети. Дети, которые начинают все эти отношения от безделья. От нечего делать. Или же от переизбытка гормона. Но я не поддержу тебя в твоей мысли о том, что это настоящая любовь.
– Ну а что же тогда настоящая любовь? Что она для тебя? Для тебя она вообще существует?
– Да, конечно. Я ведь не Базаров. Я не нигилист и не атеист. Я принимаю любовь и верю в её существование. Но я только верю. Я не уверен. Понимаешь, в чём разница? Я не могу ни подтвердить факт её существования, ни опровергнуть.
– А как же Лера?
– А что Лера? Ты помнишь, что она со мной сделала? Хотя сейчас я понимаю, что это было лишь детское увлечение.
– Но это увлечение до сих пор доставляет тебе боль, – подметил мой друг.
– Да, ты полностью прав. Она, действительно, оставила след. – Лера была первой девушкой в моей жизни, которую, как мне казалось, я полюбил. Она оставила огромный след в моей жизни и, честно говоря, научила меня очень многому, за что я ей очень благодарен. Но не сейчас об этом. – Понимаешь, – продолжил я, – она где-то есть. Я уверен. Я уверен, потому что, если бы её не было, у нас не было бы этих чудесных песен о любви, прекрасных картин и других произведений искусства, посвящённых великому чувству.