– И как же проявлялся этот… дионисизим в Миловидове?
– А по разному и проявлялся. Вокруг него все буквально завертелось. Это был какой-то необузданный темперамент. Я много чего перевидал, но с таким столкнулся впервые. У нас пошли сплошные корпоративные вечеринки, как их он называл. Все вдруг стали жить невероятно весело. Хотя до этого ходили грустными. Простите за грубое слово, но он за короткий срок перетрахал всех красивых женщин банка. Но не это самое удивительное, а то, что никто из них друг с другом не ссорился. Все жили даже очень мирно. А ведь женщины очень ревнивы к соперницам! Вы можете мне это мне, дураку, объяснить, как так может?
Анна подумала.
– Нет, не могу, Павел Викторович, – честно ответила она.
– Вот и я не могу. Но женщины просто в очередь вставали, чтобы лечь с ним в постель. И замужние и не замужние.
Какая-то злая искорка вдруг мелькнула в глазах Гурина. И внезапно Анну озарила догадка: да он смертельно завидует Миловидову!
– Еще по стаканчику? – предложил Гурин, и ей показалось, что он сделал это, дабы скрыть смущение.
– А давайте, будем сегодня дионисничать.
Гурин с непонятным выражением посмотрел на женщину, но от комментариев отказался.
– А что было дальше? – поинтересовалась Анна, когда они выпили.
– А что дальше? Ничего не было. Я понял, что с ним никогда не сработаюсь. А тут словно специально мой юбилей подоспел, стукнуло шестьдесят пять. И я решил, что лучшего предлога, чтобы сбежать, и не сыскать. Миловидов сделал все по высшему разряду, даже знаменитого певца из самой Москвы выписал. Об этом юбилее все газеты писали.
– Припоминаю, – пробормотала Анна.
– Правда, я сидел там и не понимал: мой ли это юбилей или бенефис моего заместителя… По крайней мере, обо мне все забыли. На следующий день я начал сдавать ему дела, а когда сдал, то перебрался сюда. И в город почти не езжу. Делать мне там больше нечего.
В голосе Гурина прозвенела струна грусти. И Анне даже стало его жалко. Мужчина еще полный сил вытеснен из жизни. Такие часто ломаются.
– Это все, что вы можете мне сказать о Миловидове?
– А что еще? Больше я его не видел. И видеть желания не имею.
– Павел Викторович, а что вы думаете о нем?
– Ничего не думаю, – раздраженно буркнул Гурин. – С какой стати мне о нем думать? Здесь я могу позволить себе роскошь не вспоминать об этом человеке. И если бы не ваш визит, еще бы долго не вспомнил.
Не верю я вам, – мысленно возразила Анна, – вы о нем не забываете. И все время думаете о Миловидове.
– И все же, что он, по-вашему, за человек?
– Дионис – лучше не скажешь. Никто лучше его не умеет наслаждаться жизнью. В чем, в чем, а в этом он мастак. Хотите еще вина?