Она встала и, схватив его за руку, повела к большому сараю. Там оказалась непроглядная темень, сильно пахло свежим сеном и немного пылью. Виктор почувствовал, как ее руки расстегнули его брючный ремень, и вовсю орудовали над пуговицами шаровар. Он тоже, путаясь в завязках, попытался снять с нее юбку, но никак не получалось. Аня тихо засмеялась его бесплодным попыткам и, шурша сминаемым сеном, скользнула в сторону, а Виктор обнаружил, что его шаровары и трусы уже находятся где-то на уровне лодыжек. Она принялась быстро раздеваться, бесстыдно обнажая белеющее в темноте тело, а затем, с довольным смешком, увлекла его вниз, на себя. Сено кололо голые ноги, ногти Ани царапали ему спину, но Виктор не обращал на это никакого внимания. Он наконец дорвался до женского тела.
Однако, долго это не продолжилось. Через пару минут Виктор, захлестнутый удовольствием, захрипел и обмяк. Аня разочарованно протянула:
— Ну ты быстрый…
Снова зашуршало сено, и она принялась вытирать живот его шароварами.
— А бабы болтали, что летчики о-го-го… — в ее голосе сквозила обида, — а тут обычный скорострел.
Несмотря на блаженно разливающееся тепло удовольствия, Виктор почувствовал, что у него начинают гореть от стыда уши.
— Погоди ты, — хрипло ответил он, — сейчас наверстаю. Воздержание долгое было… — Виктор потянулся к ней, пытаясь снова подмять под себя, но Аня отстранилась.
— Стой, — прошептала она, — черт, да не шурши ты.
Она вслушивалась в окружающую темноту, а потом принялась суетливо одеваться.
— Вот же карга старая, — услышал Виктор ее недовольный голос. — Вот же неймется ей кровопивце. Когда же она, прости господи, окочурится. Ты смотри, — тихо сказала она, — ты обещал. Я скоро вернусь. Обожди пока, только подальше отойди, в уголок.
Она подхватила охапку сена и быстро выскользнула из сарая. Виктор услышал скрипучий голос ее свекрови:
— Ты где шляешься, курва. Опять за кобелями ухлестываешь?
— Вам, мама, черти еще не мерещатся? Я сено скотине набирала. Сколько вы его корове положили-то? Может, вместо сена, будете ей газету читать?
Сцепившиеся в сваре, женские голоса стремительно удалялись. — "А ведь рога у анькиного мужа, видать давно наросли, — подумал Виктор. — Возможно даже до призыва в армию. Слаба евонная жинка на передок…" Он взгромоздился на кучу сена, в дальнем углу сарая, и стал ждать, предвкушая повторение.
Разбудил его скрип давно несмазанных петель. Светлая фигура юркнула к нему в сарай и нерешительно остановилась на входе.
— Витя. Витя, ты тут? — услышал он Анин звенящий шепот.
— Тут, — он завозился, потягиваясь спросонья. Аня скинула ночную рубаху на кипу сена у входа и, не закрывая дверь, пошла к нему. Освещенная пробивающимся в проем лунным светом, она казалась изваянной из белого мрамора богиней. Красивая, что называется в теле, ладно скроенная, темнота скрывала и дорисовывала все остальное.