Наружники дежурили посменно. День кончался, а никаких сигналов не поступало.
Наконец он не выдержал и сам позвонил наружнику, который только что сменился:
– Почему молчишь?
– Так нечего сообщать! – весело ответил наружник, который в это время уплетал шашлык в ресторане на набережной. Ахмеджанов слышал в телефоне, как тот жует.
– Что они делали все это время? Давай подробно!
– Подробно? – усмехнулся в трубку наружник. – Пока я за ними наблюдал, два раза кончил. В окошко смотрел, будто эротику по видаку! Только живьем.
– Хватит, – брезгливо поморщился Ахмеджанов, – встречались они с кем-нибудь? Говорили? Звонки были?
– Не-а. – Наружник прижал сотовый телефон к уху плечом и вытер салфеткой шашлычный жир. – Я ж говорю, только трахаются, жрут, один раз на пляж вышли, загорали, купались.
– Между собой о чем говорят?
– Да ни о чем. Он ей про детство рассказывает, про маму с папой, она ему – тоже.
– Ели дома или ходили куда-нибудь?
– Костер в саду развели, картошку пекли.
– Значит, целый день никаких звонков?
– Нет. Все тихо. Ни с кем в контакт не вступали. Ни с единой живой душой. Им никто не нужен, кроме друг друга.
– А не могли они тебя засечь?
– Да они никого вокруг в упор не видят, я ж сказал!
– Ладно, отдыхай. – Ахмеджанов захлопнул крышку телефона.
«И все-таки надо проверить, – подумал он, – проверить надо!»
* * *
Они сидели на маленьком пляже за домом. Вокруг не было ни души. Огромное густо-оранжевое солнце уже коснулось краем спокойного светлого моря. В сумерках, перед темнотой, краски стали четкими и насыщенными. Дневная ослепительная жара плавила очертания предметов, а сейчас глаза отдыхали от яркого света. Можно было даже на солнце смотреть спокойно, не щурясь. Оно все глубже уходило в море, по воде тянулась яркая ровная дорожка. Ближе к берегу она медленно распадалась на длинные оранжевые лоскутья.
– Неужели они и в окно спальни подсматривали? – шепотом спросила Маша.
– Не думаю, – улыбнулся Вадим, – хотя... Знаешь, я уже привык, что постоянно следят, но сегодня как-то уж особенно явно.
– Странное это ощущение, когда за тобой следят. Затылку щекотно, кажется, будто взгляд к тебе прикасается, словно прозрачные щупальца. Фу, пакость какая! – Она поморщилась и тряхнула головой: – Как ты думаешь, это я такая чувствительная или они не особенно прятались?
– Ты просто знала, что должны следить. Поэтому чувствовала. Они работают вполне профессионально.
– А сейчас?
– Тоже. В кустах, за оградой или из окошка соседнего дома. Сейчас нас видят, но не слышат.
– Уже приятно, – вздохнула Маша, – хотя бы не слышат. Как ты думаешь, завтра будет то же самое?