Он же полагал, что кушитская стихия необходимости породила условную общность людей – государство.
Древнейшие сильные государственные образования действительно были плодами творчества кушитского духа – Вавилон, Египет, Китай, Южная Индия. Однако нельзя не заметить, что принципы государственности самостоятельно зрели и в среде иранских народов. Перед нами пример принципиально разных государственных идей.
Иранская государственность это свободное объединение граждан, изначально родичей. Иранская государственность вырастает из народа-дружины, из свободного воинского объединения с необходимой воинской дисциплиной. Государство на Руси также вырастало из дружинного братства.
Необходимо отметить, что сравнительно позднее конечное оформление лика Русской государственности, ее также позднее освещение светом Христовой веры есть несомненный промысел Божий.
Каждому народу назначен от Господа свой срок выхода на основную историческую арену. Нельзя забывать, что объективные условия сложения мощной государственности у древних скифов Поднепровья существовали задолго до Р.Х. Однако времена еще не настали и наши предки еще долго жили на периферии от основного фарватера исторического потока. Но именно эта временная затяжка позволила восточным славянам донести до начала своей активной вовлеченности во всемирный исторический процесс свои изначальные иранские духовные свойства, которыми восторгался А.С. Хомяков и которые были во многом утеряны другими индоевропейскими народами.
А.С. Хомяков был уверен, что при наличии в иранстве примеси духовных элементов кушитства, последнее постепенно вытесняет иранскую духовность, как сорняки непременно заглушают на поле колосья. Духовная свобода должна быть абсолютной. Любая уступка кушитству на этом пути ведет к гибели и упадку иранских цивилизаций. Этот процесс Хомяков разбирал на примере упадка Эллады, Рима. Факты истории убеждали его в победе кушитского начала у изначально иранских народов европейского Севера.
И вот что принципиально важно для нас, русских, вот где главная отгадка нашего исторического призвания: Хомяков совершенно верно указывал, что появление христианства представляло героическую попытку противостояния мировой энтропии кушитства, которое в христианских странах перешло в «логику философских школ», угнездилось в латинской схоластике и распустилось ядовитым цветом в протестантизме. Конфликт между кушитством и иранством, между религией необходимости и религией свободы есть ключ не только ко всей истории христианских народов, но к истории русского народа в особенности, как последнего бастиона иранства в христианском мире. Однако в этом историческом противостоянии А.С. Хомяков рассматривал иранство и кушитство как своеобразные шифры, которые не могут быть сведены ни к категориям рассудочным, ни к понятиям символическим. Постижение этих понятий возможно лишь при апелляции к интуиции, к вере. Именно в этом смысле, по замечанию Л.П. Карсавина, Хомяков «первый вскрыл в религиозном процессе сущность процесса исторического». «Нужна поэзия, чтобы узнать историю», нужна вера, чтобы понять ее.