— Я говорю не об этих детях. — Папа опять жевал губу. — О тех, кто на них напал, — что вы будете делать с ними?
— Мы не знаем их личности.
— Но вы пытались установить?
— Мы не уверены, что тут не было провокации.
— Провокации! Дети покупали подарки матери — кстати, она швейцарка, — их назвали грязными англичанами и набросились на них. Я думал, это цивилизованная страна.
Полисмен наклонил голову, глаза его были холодны.
— Послушайте, англичанин. Это на самом деле цивилизованная страна. И это страна швейцарцев. Нам здесь не нужны иностранцы. Вы хотите подать жалобу?
Марта сказала:
— Оставь, Мартин.
Полисмен покачивался на каблуках.
— Если хотите подать жалобу, вы должны немедленно сойти с поезда и отправиться со мной в отделение. Там вы останетесь, пока начальник отделения не освободится и не примет вас, чтобы обсудить жалобу. Не знаю, сколько вам придется ждать, но начальник очень занятой человек. Ну, англичанин?
Папа сквозь зубы сказал:
— Жалоб нет.
— Хорошо. Проследите, чтобы никто из вас больше не причинял беспокойств. Желаю вам благополучного и быстрого путешествия — назад в Англию.
Когда поезд тронулся, папа сказал:
— Я этого не понимаю.
Марта ответила:
— Швейцарцы мне никогда не нравились. — И добавила: — Кроме Ильзы, конечно.
Энди объяснял:
— Я сказал, что ударю, если кто–нибудь назовет меня снова грязным англичанином. После этого они напали. Мне жаль, что я вызвал такие неприятности, но разве я мог слушать и молчать?
— Да, не мог, — ответил папа. — Я понимаю тебя. Но в будущем придется поступать именно так — слушать и молчать. Это другой тип ксенофобии, чем на Гернси, но все же это ксенофобия.
Анжела спросила:
— А что такое к–сену–фоб–и–я?
— Боязнь чужеземцев. Страх и ненависть. Это ценная защита для племени, но для посторонних очень плохо. Забавно. Внешне то, что мы видели в Гернси, кажется лучше — люди просто хотят, чтобы их оставили одних, жить сами по себе, а здесь ксенофобия агрессивна: явное стремление нападать на чужаков. Но она более здоровая. Швейцарцы укрепились в том, что они швейцарцы, и ненавидят всех, кто не швейцарец. Нам трудно, но для них это хорошая защита от триподов.
Он продолжал обсуждать это с Мартой, а поезд набирал скорость. Мы снова увидели озеро, спокойное и мирное, две–три лодки и старомодный колесный пароход двигались в направлении Женевы. Я думал о своем участии в происшествии. Я пытался увести Анжелу, потому что она девочка (и моя сводная сестра) и нуждается в защите. Но это означало оставить Энди во власти толпы. Надеюсь, он понимал, почему я так поступил. Один глаз у него почти закрылся, все вокруг распухло. Он увидел, что я смотрю на него, и подмигнул здоровым глазом.