Председатель вскрыл пакет. Он опустил ногу, согнулся, точно у него болел живот, и стал торопливо читать дрожащим голосом, то и дело сбиваясь:
— «Председателю совета пионерлагеря Трикотажной фабрики № 2.
Нота
Многоуважаемый председатель совета лагеря!
Вот уже три дня, как среди трикотажей распространяются ложные слухи о том, что карбиды живут в своем лагере, „как растения мимозы в ботаническом саду“: не умеют бегать, не знают, что такое военная игра, и купаются только в таких местах, где глубина не больше тридцати сантиметров. Отважные карбиды возмущены подобной клеветой и посему считают себя с завтрашнего дня, с пятого июня 1940 года, в состоянии войны со страной трикотажей. Условия войны Вам известны…»
Миша читал, но никто не слушал его. Вытаращив глаза, все смотрели на левую ногу председателя: из короткой штанины его трусов медленно выползала… белая крыса.
— «Благоволите… благоволите принять, уважаемый председатель, мои заверения в глубочайшем к Вам…»
Крыса плюхнулась животом на землю, расставив короткие лапы. И в ту же секунду отчаянный визг раздался над линейкой. Два трикотажа, сбитые с ног, покатились на землю. Чья-то фигура мелькнула над забором и скрылась за ним. Начался переполох. Полторы сотни галдящих ребят окружили председателя совета.
— Пустите-ка! В чем тут дело? Бурлак, что произошло?
Расталкивая ребят, к Бурлаку подошел старший вожатый.
— Ни в чем не дело! — бормотал председатель. — Я ее просто сунул за пазуху, а она — в трусы и на землю… А эта чего-то испугалась.
— Таня! — позвал вожатый.
Над забором показалась забинтованная Танина голова на тонкой шее. Она угрюмо уставилась на вожатого.
— Чудачка! Чего испугалась? Иди сюда!
— Не пойду, — ответила Таня.
Босоногие трикотажи запрыгали и захихикали:
— Трусиха! Крысы боится! От крысы удрала!
— Да, боюсь, — ответила Таня. — Петр Первый храбрым человеком был, а тараканов боялся.
Вожатый поднял крысу и показал ее Тане:
— Ну, Петр Первый, я ее уношу. Иди сюда!
С кислыми лицами пустились карбиды в обратный путь. До калитки их провожали веселые трикотажи:
— С самим Петром Первым завтра воюем!
— Пусть крыса нас сторожит! Ни один карбид не тронет!
До лесу за ними бежал какой-то маленький мальчишка.
Приплясывая, он пищал:
— Петр Первый, а Петр Первый! Петр Первый, а Петр Первый!
В лесу Леня стукнул мальчишку барабаном по голове, и тот, удовлетворенный, побежал домой.
— Оскандалились, — проворчал барабанщик. — Тоже еще, звеньевая! Крыс боится!
— Что-о? — Таня сразу остановилась и повернулась к нему. — Что ты сказал?
Крепкий, коренастый Леня молча попятился.