Дух Паши опустился в кресло. На призрачной щеке блеснула призрачная слеза.
– Господи! Это ж надо! В расцвете сил!.. Зачем жил? Что делал?.. Отец пожил, так хоть успел меня народить, а я? И только что ведь его схоронил! Папка, ты где? Я ж тебя догнал, батя…
– Здесь я, Паша… – услышал он рядом скрипучий голос.
Прозрачный седой старик в больничной пижаме и с крылышками на спине возник в кресле напротив Паши.
– Здесь я…
– Папа! Ты?! – изумленно воскликнул дух бывшего директора ресторана.
– А кто ж, по-твоему? Тень отца Гамлета что ли?! Я б еще жил и жил, если б ты меня в богадельню не отправил! Сынишка! Это тебе за твоё ко мне отношение случилось с тобой! Неспроста всё! Мне, как отцу, обидно, что дитя мало пожило, но ты, видать, заслужил, сынок! И материну могилу не посещаешь! И меня забыл! Как закопал, так и не пришел ни разу! Ни на девятый день, а сегодня, между прочим, уже сороковой! Ни внуков не дал, змеюку Любку пригрел… Не, сынок, не удалась тебе жизнь, не удалась…
Паша слушал отца, плача, как ребенок, и еще иногда едва сдерживая уже совершенно мужские рыдания, а когда тот замолчал, Паша только и прошептал дрожащими губами:
– Прости, отец… Прости меня…
– А что «прости»? Что «прости»? Бог простит.
– Бог?.. А мне сказали, что просто так не простит… Что надо еще кучу всяких дел делать наделать, чтоб простил, чтоб не к этим… не к чертям!
– Это ж кто тебе такое сказал?
– Апостолы и сказали, – жаловался Паша, – сразу явились и сказали. Что место моё – в котле кипеть.
– Апостолы? – старик вдруг хрипло рассмеялся. – Какие еще апостолы? Нету апостолов! Только физика и чудо!
– Ты, батя, атеистом всегда был, потому что член партии, а на самом деле…
– А на самом деле, сына, я еще и учителем был, если ты помнишь! И закон сохранения энергии пятиклашкам преподавал! Физика кругом, только физика! – старик вдруг погрустнел. – И это… и чудо… но это не понять. Никому не понять… Я ухожу, сына… Сороковой день сегодня. Я за это время многие души проводил. И ты на сороковой день уйдешь. Совсем. А я сегодня… сейчас… неизвестно куда…
Голос старика, действительно, слабел, а прозрачность становилась всё более явной.
– Прощай, сына. Нет апостолов. Каждый – сам себе апостол, а вернее – каждый сам себе бог. И каждый сам своего бога реализовать должен. Чтоб ты понял: совесть свою реализовать должен! При жизни! Это и есть свобода – возможность реализовать свою совесть, а не то, о чем демократы орут! Но ты, сына, это не поймешь, да и поздно уже… А тот, кто тебе про апостолов успел наговорить – он такой же, как и ты, как я, бестелесный дух – импотент во веки веков, и чего-то он от тебя хочет. Не верь ему, сына, не верь… и прощай…