И он взял несколько аккордов.
– Ты зачем это сделал? – спросила Тамара, глядя на него в упор синими глазами.
– Ты, кукла, не нервничай!..Зачем? Пусть не гавкает.
– Кончай тут РВС цитировать, – сказал я тихо.
– Чего ты, черномазый! Тебя тут никто не боится. Я и Лолите твоей голову отвинчу. Сука! Не хочет со мной по-русски говорить.
– Она с тобой просто не хочет говорить, – сказала Тамара.
– Всё равно ей голову отвинчу, но сначала посмотрю, как она владеет своим латышским языком.
Ник встал, сделал из горлышка бутылки глоток, бросил её в кусты и скрылся в лесу.
Я двинулся было к лесу, но Тамара взяла меня за локоть.
– Виталик, давай, как в прошлый раз?! Прошу тебя! – сказала она.
Я снял майку, вывернул её наизнанку, и Тамара замотала мне голову, оставив только щель для глаз.
В лесу было сумрачно, я пробирался всё глубже, перешагивая через поваленные деревья. Впереди за ветвями светилась на солнце маленькая полянка в глубоком колодце окружающих её елей. Ник сидел на стволе поваленного дерева, он увидел меня и вскочил. Его взгляд был оторопелым, и ещё я заметил в его взгляде испуг. Самое время! Я быстро пошёл на него, краем глаза заметив нож, воткнутый в ствол. Быстрый замах ногой, словно собираюсь ударить в пах… а дальше, как в замедленной съёмке – вижу его инстинктивно опускающиеся руки… Его голова резко мотнулась от удара по кончику подбородка, глаза закатились, и, запрокинув голову, он упал на спину. Я низко наклонился над его лицом. Глаза его были закрыты, он едва заметно дышал…
Лолиту мы с Тамарой увидели в канаве у лесной дороги, переплетённой корнями и усыпанной сосновыми иголками. В чёрной жиже я не сразу увидел её собаку, а просто видел её худенькую, перепачканную руку на чём-то мокром, грязном, слипшемся. Лолита обернулась ко мне, всё лицо её было мокрым от слёз.
– Он умирает! У него дёргаются ноги!.. Помоги мне, я хочу, чтобы он на меня посмотрел.
И она заплакала.
Спустившись в канаву, я с чавкающим звуком, вытащил пса из грязи и приподнял, прижимая к себе. Лолита обняла своего Шарика, накрыв его золотыми волосами.
– Cik tev slikti! – шептала она. – Skaties uz mani! Skaties!.. (Латыш. «Как тебе плохо! Смотри на меня! Смотри!..»)
Я почувствовал, как пёс обмяк у меня в руках и стал тяжелее.
– Как ты думаешь, он успел увидеть меня? – подняла на меня Лолита глаза полные слёз.
– Конечно, ведь он лизнул твою руку. Успокойся!.. Он заснул, и ему больше не больно…
– Мне больно, – ответила Лолита, касаясь груди и тяжело дыша. – Помоги мне. Ты ведь поможешь?
– Конечно, Сейчас всё сделаем. Сейчас мы найдём… где…