* * *
Валя вздохнула и закрыла глаза. Теперь все было ясно: ей следует как можно скорее уносить ноги. Невыразимо трудно оторваться от праздника жизни и вновь вернуться к тому серому существованию, где нет ни любви, ни удовольствий, ни материальной обеспеченности, ни интересных перспектив. Так трудно было бы, наверное, младенцу из широкого мира попасть обратно в утробу матери. Но это потом, Валя еще успеет это пережить. Сейчас ей предстоит нечто более ужасное, чем возвращение к прежней жизни, – притворство с Алишером, которого она успела уже полюбить. Притворство с любимым, которого вскоре предстоит потерять навеки… Но это тоже потом: сейчас главное – заложники. Она не должна допустить, чтобы увезли детей.
* * *
Все это пронеслось в Валиной голове, пока он, прищурившись, ждал ответа. Валя жеманно вздохнула вслух:
– Знаешь что, милый, я сейчас устала. Я обо всем этом подумаю, хорошо? А теперь уже поздно, спать хочется. Давай договорим завтра!
С миндальной улыбкой, от которой она прежде теряла голову, Алишер протянул к ней руки.
– Значит, разговор хочешь завтра. Сегодня хочешь спать. Ну, иди ко мне!
Мелькнула шальная мысль: а не воспользоваться ли этой прощальной близостью, которую дарит судьба? Ведь больше они с Алишером никогда уже не будут вместе… Но в следующую секунду Валя сообразила, что очень опасно сейчас позволить себе очутиться в его объятиях. Ведь в какой-то момент она может не выдержать взятой на себя роли… Ей нужно вести себя очень осторожно, чтобы пятьдесят московских семей не захлебнулись в глубоком горе…
– Сегодня нам нельзя, Алишер. Я сегодня не могу…
Он смотрел на нее насмешливо – или ей так казалось? Раньше Валя не замечала, что его нежная улыбка, оказывается, напоминает презрительную ухмылку.
– Не можешь, не надо! Если ты решила, пусть это будет по-твоему…
– Ты только не обижайся, хорошо? Давай я приду к тебе завтра… А сейчас поеду домой, у меня уже просто глаза слипаются…
– Устала? Хочешь спать? Ложись! – он кивнул на широкую тахту, которая ей была хорошо известна: здесь, в его отдельной однокомнатной квартире, они не раз занимались любовью на этой самой тахте.
– Но ведь я говорю, что сегодня мне нельзя…
– А я не с тобой. Я на ковер. Кинь мне одну подушку…
– Но зачем это? Для чего мне спать у тебя? – с возрастающим беспокойством допытывалась Валя. – Давай я лучше пойду домой, а завтра мы снова встретимся…
– Домой нельзя, Валия, – покачал головой Алишер. – Ведь в Турции ты мне будешь жена. Тебе надо привыкать – всегда вместе!
Теперь уже было очевидно, что он смеется над ней, и не добродушно, как мог усмехнуться любящий мужчина на причуды любимой женщины. Он высмеивал ее ужас, ее внутреннее решение во что бы то ни стало спасти детей, назначенных им в заложники. И вообще это был уже совсем другой Алишер, таящий в себе самое страшное… Она почувствовала, как по ее спине побежали противные липкие мурашки. Надежда предотвратить трагедию висела на волоске.