– Тебе некогда, а я, значит, ходи?! – обиженно закричал Славик. – То есть в поход я хочу, – тут же оговорился он. – Там костер, и в палатках ночевать. А на карате надо ходить, чтобы стать сильным. Только потом голова болит…
– Почему? – машинально спросил Тимка.
– Потому что Ким Аланович, это наш учитель, заставляет говорить с Ямалой. Это бог такой, он у нас в зале стоит. Говоришь с ним мысленно, так что никто не слышит, а потом болит голова.
– Ну и зачем мне, чтобы она болела? – не понял Тимка. – Что у меня, своих проблем нет?
– Проблем?! – как ненормальный завопил Славка. – Значит, у тебя есть проблемы?
– Ну, допустим, есть… – Тимка не хотел говорить неправду.
Славик обрадовался:
– Старик, да это же как раз то, что надо! Людоед ко мне каждый раз пристает: какие у тебя проблемы? А я не знаю, что ему отвечать! Потому что у меня их нет!
– Кто это – людоед? – поинтересовался Тимка.
– Ну Артур Федорович, психолог. Он сам сказал: ты ко мне в комнату входишь, как в замок людоеда, у которого синяя борода. А на самом деле он вообще безбородый!
– Я знаю, – кивнул Тимка. – Я ведь видел.
Это было в тот день, когда Денис сказал, что взрослых людей тоже могут украсть. И Тимка впервые понял, что папу украли.
– Мне теперь мама разрешила ходить к Людоеду пореже, – звенел над ухом беззаботный Славкин голос. – Но хоть раз в неделю надо зайти. А ему обязательно нужны проблемы! Вот он за тебя и возьмется…
– Так я же не хочу никому рассказывать… – заметил Тимка.
Это обидело Славку.
– Вот, значит, как! Значит, у меня нет проблем – я должен о них рассказывать, а у тебя они есть – и ты не хочешь! Тоже мне друг называется…
Славка потускнел, как те поля в окнах электрички, на которые смотрел Тимка по дороге к бабуле. Ладно уж, он пойдет навстречу своему другу. Пусть там – и на карате, и в походе, и у психолога – ему будет совсем неинтересно, пусть он потеряет время, но друзей надо выручать. Они договорились, что с этого дня начнут ходить всюду вместе.
Эта ночь тянулась бесконечно. Забившись в уголок необъятной тахты, под негромкий храп свернувшегося внизу на ковре Алишера, Валя который раз полоскала в уме свои гнетущие думы. Пришло время выбирать: либо подвиг, либо переселение в Турцию и вообще переселение – в другую личность, в другую внутреннюю систему. Потому что прежней Валей она тогда уже быть не сможет. Разве прежняя Валя в состоянии допустить, чтобы из-за нее пострадало пятьдесят детей и еще вдвое больше родителей, а вчетверо – бабушек-дедушек? Лучше уж она одна за всех них пожертвует собой. Для этого нужно на тот момент, когда посадка в автобус еще не началась, громко крикнуть что-нибудь такое, отчего дети разбегутся в разные стороны… Если Алишер и сможет кого-нибудь схватить, то по крайней мере далеко не всех, да и руки у него будут заняты, ведь он должен держать саму Валю…