После греческой конференции я был удивлен, насколько по-разному ученые-теологи и официальная Церковь трактуют историю. С одной стороны, теоретики христианства согласны в том, что самоопределение Церкви по отношению к государству является важнейшей проблемой, во-вторых, все ученые едины во мнении, что для православия Северной Америки – так называемой диаспоры – необходимо единство. Но если посмотреть на этот же вопрос с позиций официальной Церкви, получается, что все совсем не так. Таким образом, мы сталкиваемся с настоящим раздвоением православной действительности: получается, что сами не соответствуем собственному богословскому видению.
Ситуация в Северной Америке радикально отличается от традиционно-православных стран, где православие является доминирующей религией, верой подавляющего большинства людей. Естественно, в этих странах возникает тесная связь между обществом, государством и Церковью. Главная опасность, однако, в том, что когда Церковь слишком сближается с государством, это приводит к таким проблемам, которые можно встретить в современной России – Церковь становится рупором государства, например, в вопросах внешней политики. Можно соглашаться с этой внешней политикой или нет… но что произойдет, если государство изменится, и внешняя политика тоже поменяется? Когда Церковь слишком завязана в политических интригах, она в перспективе теряет уважение и доверие людей.
В США ситуация другая, прежде всего, потому что конституцией закреплено разделение Церкви и государства, но еще и потому, что православные у нас составляют лишь небольшую долю – один, может быть, два процента населения. Наша же главная проблема в достижении единства и необходимости создания поместной православной Церкви, свободной от контроля, так сказать, со стороны других Церквей, многие из которых контролируются государством. В этом как раз и состояла первоначальная идея для нашей автокефалии в 60-х и 70-х годах. Почему получилось по-другому?
После октябрьской революции в России Северо-Американская Митрополия, которая представляла собой остатки старой русской миссии, стала автономной де-факто. В месте с тем, ее канонический статус подвергался сомнению, она не была признана всеми другими православными Церквами, хотя мы и находились в общении с ними. В 60-х годах мы предприняли отчаянную попытку добиться полноты канонического признания и в первую очередь обратились к Константинополю, чтобы понять можем ли мы подпасть под их крыло. Они даже отказались встречаться, намекнув, что ваша проблема – это проблема отношений с Россией, поэтому обращайтесь туда.