Были винтовки старых образцов однозарядные и магазинки образца «Витерли». К этим винтовкам запас патронов был значительный, но винтовки «Витерли» были без штыков.
Поэтому, кажется на десятый день боевых действии, когда пришлось выдать на фронт винтовки «Витерли», чтобы сохранить оставшийся запас трехлинейных патронов для пулеметов, у каждого бойца оказалось две винтовки — русская со штыком для штыкового боя и «Витерли» без штыка, но с патронами для стрельбы.
Из Рыбинска же не было никаких сведений. Выяснить положение дел в Рыбинске по радио не удалось. Посланные туда люди, для связи, не возвращались.
Не помню, на какой день была перехвачена радиограмма о восстании в Москве. Впоследствии оказалось, что это выступление левых эсеров, но подробности узнать не удалось.
Больше ниоткуда никаких сведений не поступало.
Мы были отрезаны от всего мира.
Я решил пробиться со всеми силами из окружавшего нас в городе кольца и, оставив город, уйти в леса, а потом двигаться на восток, к более хлебным районам.
В этом направлении был разработан план перевозки оставшихся запасов и раненых и приступлено к разработке боевой диспозиции.
Но в это время ко мне явились вновь появившиеся в Ярославле Супонин и гардемарин Ермаков и заявили, что они присланы делегатами от находящихся на фронте, которые не хотят покидать Ярославль.
Я поехал на боевые участки, позондировал настроение и взгляды бойцов и вынес впечатление, что люди исполнят любой мой приказ.
Вернувшись в штаб, я получил донесение о крайне тяжелом положении Заволжского участка.
Убиты один за другим два начальника этого участка; общее управление нарушено, противник сильно теснит этот участок. До прочного закрепления вновь на этом участке нельзя было думать о намеченной ранее операции.
Я послал туда полковника Масло с 2-3 десятками людей резерва.
Переправа через Волгу была крайне тяжелая, так как берега и фарватер находились под постоянным ружейным и артиллерийским обстрелом.
На следующий день полковнику Масло удалось остановить нажим противника, но положение все же было серьезное. Начался нажим и на других участках.
Пришлось бросить все резервы и так парализовать нажимы.
Но в это время с севера вновь стали нажимать подошедшие части противника, в числе которых были латышские стрелки. Я послал туда полковника Гоппера для общего руководства действиями на левом берегу Волги.
Это было, кажется, на двенадцатый день, а через два дня полковник Гоппер доносил, что дольше держаться ему трудно и он оттеснен почти к самой реке.
Я собрал военный совет, объяснил положение на всех участках и то, что патронов у нас хватит по среднему расчету не более, как на неделю. Значит, в этот срок должно быть принято и приведено в исполнение определенное боевое решение со всеми вытекающими из него последствиями.