Я выехал на участок с поручиком Березовским, которого взял в качестве адъютанта и, как человека беззаветной храбрости.
На участке никого не оказалось. Целую ночь мы с Березовским ходили по берегу отыскивая части, которые, по сведениям штаба, должны были ожидать меня на участке. Только когда взошло солнце, показались из города первые дружны ополчения.
Ни по силам, ни по возрасту, приведенные на участок люди боевой ценности не представляли. Большинство из них впервые держало винтовку в руках это была та категория людей, которых капитан Степанов хотел призвать в последнюю минуту и только для непосредственной защиты города.
Не только офицеров, но и унтер-офицеров или отбывших воинскую повинность в строю среди прибывших не было. С большими осложнениями пришлось распределить людей для занятия участка и растолковать их обязанности,
В качестве надежной силы ко мне в течение дня прибыли полроты чехов, 16 человек офицеров, 26 смешанных кавалеристов и несколько офицеров-пулеметчиков.
Из 1200-1500 дружинников к следующему утру осталось на участке 900-1000 человек. Много разбежалось после взрыва снарядов от зажженных артиллерией противника пристаней, а многие просто ушли.
Убыль ранеными и убитыми, несмотря па крайне неблагоприятную обстановку в смысле укрытия местности, была незначительна.
Артиллерии у меня на участке не было. Связи со штабом почти никакой, провода беспрестанно перебивались снарядами, держать конных офицеров на открытой местности около штаба невозможно, мотоциклистов было мало и они плохо работали.
В такой обстановке находился участок. Положение осложнилось еще более после того, как участок правее моего, был сильно оттеснен назад, а наше расположение стало обстреливаться фланговым огнем, в то же время к нашему участку пытались подойти пароходы, чтобы высадить десант.
В течение всего дня 10 сентября я получал записки от штаба труппы, в которых указывалось, что с отходом правого участка «устье» приобретает особое значение для обороны города, и предписывалось держаться во что бы то ни стало.
Мы держались.
В ночь с 10 на 11 совершенно неожиданно был получен приказ об оставлении Казани. Накануне заезжал ко мне Савинков и сказал, что в городе расклеены объявления от штаба Северной группы, что Казань сдана не будет.
Приказ получен был мною около 12 часов ночи, тогда как по приказу мы должны были сняться с участка в 11 часов. Кроме того, приказ был подписан в 6 часов вечера, а у меня имелась записка из того же штаба от 8 часов вечера с приказанием принять все меры для завтрашнего боя.