– Откуда я знаю? – ответила Меган на вопрос Дейзи. – Мне что, больше делать нечего, как каждые пять минут заглядывать в ее комнату?
Вспомнив безрадостную холодную кухню с тремя парами дорогих чулок на проволоке, Дейзи ощетинилась.
– Уверена, у тебя есть другие занятия, кроме присмотра за сестрой. Раньше ты никогда этого не делала, чего ради ломать давнюю привычку?
– Убирайся, мордастая стерва! – прорычала Меган, занося руку как для удара.
– Только попробуй, Меган Паттерсон, – и через две минуты ты будешь иметь дело с моим отцом. Увидишь Грейс – передай ей, что мы за нее волнуемся.
С непривычно сильно колотящимся сердцем Дейзи заторопилась домой. Она слышала собственный голос и не могла поверить, что вышла из себя и закричала. Своей тревогой за Грейс она поделилась с матерью. О грубых словах в адрес Меган она умолчала, как и о том, что та чуть не ударила ее в отместку за резкость.
– По-моему, это началось в тот день, когда ввели карточки. Тогда еще померз весь ее огород. С тех пор я ее почти не встречала, но ведь все мы теперь света белого не видим, тем более что в такой холод остается только сидеть в четырех стенах и слушать радио. Но она пропустила уже два занятия, которые так любит! Перевязывать у нее получается не в пример быстрее и лучше, чем у меня. Почему она какую уже неделю не заходит на чай? Вдруг она умерла?
– Боже сохрани, Дейзи Петри! Какое там «умерла»! Меган… Конечно, она не лучшая в мире сестра, но такое знала бы даже она. А тебе, девочка моя, стоило бы чаще танцевать с Роуз и с ее подругами. У нее полно знакомых молодых людей на фабрике и во дворце культуры. Танцевать с парнем – еще не значит обещать выйти за него замуж, а ты раньше так любила танцы! Сходила бы с девочками развлечься в субботу! И Грейс прихватите. Будьте с ней поласковее.
Дейзи встала:
– У меня не получается думать ни о чем, кроме войны, мама… И как мне «прихватить» Грейс, если я не могу ее найти? Загляну-ка в театр, переговорю с Салли. Может, она что-нибудь слышала? Ничего не знаю о ней самой с тех пор, как ее взяли практиканткой в театральную труппу. Было бы здорово побывать за кулисами!
Прозвенел дверной колокольчик. Мать и дочь в тревоге уставились на дверь и при появлении Берни Джонса облегченно перевели дух.
– Доброе утро, леди, вам сегодня уйма писем: по одному каждой! А плохие вести я отложу для Фреда, пускай он сам с ними знакомится.
Флора и Дейзи встретили эту старую шутку смехом, предложили Берни чаю, от которого он отказался, и занялись своими письмами. Несколько минут единственным звуком в комнате был шелест разрываемой бумаги.