– Ничего страшного, – констатировала между тем хлопотавшая возле него Егоровна. – А я уж было подумала, что вместо печенки у него теперь студень говяжий. Ан, нет. Просто губу порвали. Да ты у нас, Виктор Игоревич, видать, двужильный. Эк тебя месили, а ты почти как огурчик.
– Огурчик, – тяжело выдохнул Зацепин. – Только маринованный. Мужички меня отлично промариновали. Хорошо, что пресс по утрам качал, – не до конца пробили…
– Так мне милицию вызывать? – повторил возвратившийся Пашка, опасливо опускаясь на колени рядом Чинаровым и судорожно стискивая мой мобильник. – Смотрите, что они с ним сделали! А если… он умрет?
– Не умрет, если сейчас же отцу позвонишь! – рявкнула я, осторожно осматривая голову Николая. – Пусть скорую немедленно вызывает!
– Да я сам «скорую» вызову! И милицию!
– Никакой милиции, – повторил Зацепин, и был прав. – А «скорую» вызывай. Или лучше мне трубу дай – я вызову. Боюсь, тебе не поверят.
Пашка запикал кнопками, но я уже не слышала, нащупав у застонавшего Чинарова глубокую рану за ухом. Я уже собиралась оторвать край своей превратившейся в пыльную дерюжку футболки, чтобы попытаться остановить кровь, когда…
– Может быть, это пригодится?
Я едва не подпрыгнула, услышав над собой высокий женский голос. Но когда разглядела смутно знакомое лицо, вспомнила, что на ночь в лагере осталась одна из приехавших на бал журналисток. Кажется, Оксана. Она, как ни в чем не бывало, протягивала мне гигиеническую прокладку и, похоже, только что сфотографировала нас на свой мобильный, быстро исчезнувший в ее сумочке. Чертовы папарацци! Кровь и смерть для вас пахнут всего лишь сенсацией и первой колонкой. Руки мои сразу же зачесались, и не будь они заняты обматыванием вожатской головы, то, пожалуй, вырвали бы у журналистки сотовый и начисто стерли все кадры. Но вовремя поданная прокладка дорогого стоит и я, скрипнув зубами, сдержалась. А зря.
– Почему вы не хотите вызывать милицию? – начала Оксана свое журналистское расследование. – Вы что-то скрываете? Это потому, что вчера сюда приезжал Иловский?
Да уж, сообразительности этой девице не занимать. Молодая да ранняя. Или это у нее уже рефлекс выработался – связывать воедино жареные факты?
– Какая тебе разница? – как можно спокойнее сказала я. – Повезло дуре – успела в лес удрать, вот и радуйся, что не ты тут сейчас лежишь. А в чужие дела не лезь. Интервью будешь в другое время брать. И в другом месте. А теперь лучше отойди, не то в крови свои белые брючки перепачкаешь.
Но смутить ухватившуюся за криминальную тему журналистку оказалось не так-то легко.