– Ой. Что это такое мелькает белое и упругое, сэр Антуан?
Кэт стояла в дверях, покручивая на пальце ключ.
– Привыкаю к наряду, – я стыдливо одернул юбку.
– Пошли, – рассмеялась Кэт. – Сумку не забудь.
На втором этаже она остановилась перед обшарпанной деревянной дверью номера.
– Ты не боишься привидений или ведьм?
– Только если их трое, – прошептал я, косясь на цифру «тринадцать», привинченную к двери желтоватыми шурупами.
– Тогда открывай сам, – вложив в мою ладонь ключ, Кэт обняла меня одной рукой и стала целовать в шею, слегка покусывая.
Вторая рука приподняла край моего килта и обхватила вновь восставший член. До кровати мы не добрались. Все началось в коридоре, а закончилось на полу в номере. Раздеваться тоже не пришлось – достаточно было задрать юбки.
Кэт ушла принимать душ, а я лежал на полу, разглядывая старинную кованую люстру на потолке. Свет в лампочке подрагивал, словно повторял удары сердца. Я посмотрел на свои худые волосатые ноги в цветных гетрах и ботинках. Первый раз в жизни занимался любовью, не сняв обувь и носки. Как настоящий горец.
В ванной стихла вода, раздался шум фена. Через некоторое время дверь распахнулась, выпустив облако пара. Кэт, обернутая полотенцем, расчесывала волосы у зеркала.
– Тебе надо побриться, ты меня поцарапал, – сказала она, когда вышла из ванной после того как высушила феном волосы.
– Извини, забыл взять бритву.
Я встал с пола, разулся. Проходя мимо Кэтрин в ванную, поцеловал в шею. Теплая кожа пахла шампунем. Она повела плечом.
– Буду ждать тебя внизу, в баре. Что тебе заказать?
– Омлет по-нормандски. С яблоками.
* * *
В баре пахло жареным беконом, пивом и старой древесиной.
Моя спутница беседовала у стойки с крупным пожилым мужчиной с одутловатым лицом и мешками под глазами. Перед ней стоял высокий объемистый бокал с красноватым напитком.
– Хозяин бара никогда не жарил омлет с яблоками, но сказал, что попробует.
– Much ado about nothing [54] , – проговорил мужчина грубоватым голосом, с усмешкой оглядывая мой наряд горца.
– Он сказал, что это пустяк, – перевела Кэтрин. – Будешь пунш? Он согревает.
Она подвинула мне напиток. В бледно-красной сердцевине бокала тесно прижались боками две дольки – желтого лимона и охристого апельсина. Между ними круглилась палочка корицы.
– Почему номер тринадцать? – спросил я, отпивая горячий ароматный пунш.
– Люблю тринадцать и ненавижу цифру пять.
– Пять? – удивился я, вглядываясь в профиль Кэт.
Она заплела волосы в тугой хвост, от этого черты ее лица заострились.
– Странная цифра.
– Да, странная… – она на минуту задумалась. – У нас во дворе жил один ненормальный. Он влюбился в девушку и убил парня, с которым она дружила. Пырнул шилом пять раз. На суде сказал, что это она его попросила. А она просто пошутила.