– Спасибо. А где пироги?
– Какие пироги? – верзила набычился, чувствуя подвох.
– Шутка, – я развел руками. – Joke.
– Не шути больше, – он вытащил из кармана мой телефон и показал на экран. – Тебе тут сообщение.
Послание было от Кэт.
«Не ожидала, что ты такой коварный подлец».
Значит, Кэт все известно. Как же она могла поверить, что это я украл деньги? Теперь помощи ждать неоткуда. Что ж, придется выбираться из этой кучи грязного тряпья своими силами.
Верзила убрал телефон, гыкнул и вышел из кабинета.
Я вернулся к мини-бару, достал бутылку коньяка. Прикинул, что если пить не больше двух рюмок в день, как раз хватит на неделю. Отлично. Приободренный, я запихал в себя холодную китайскую еду. Выпил рюмку конька. Прорвемся. Бог сотворил мир за семь дней, а у меня в запасе целых шесть, что-нибудь придумаю.
Я лег и укрылся клетчатым плащом. Так мы укрывались шинелью в караульном помещении, когда охраняли знамя полка. Эх, сейчас бы карабин…
Пятнадцать шагов вдоль одной стены, поворот – и десять вдоль второй. Затем еще пятнадцать, поворот – и опять десять. Всего пятьдесят шагов. Чтобы сохранить нормальную физическую форму и здоровье, человек должен проходить в день не менее пяти километров. Примерно двести кругов по комнате. Вспомнилось, как мы с племянницей в зоопарке наблюдали за волком. Он безостановочно рыскал из угла в угол тесной клетки. Тогда я не смог объяснить Даше, зачем он это делает вместо того, чтобы мирно спать. Теперь могу: волк не сдавался и не забывал о свободе.
…Пятнадцать шагов, десять шагов, пятнадцать, десять… Еще человеку нужно солнце. Но за три дня ни один солнечный луч не заглянул в мою комфортабельную тюрьму. Значит, окно на север.
Я лег на диван и укрылся пледом (спальные принадлежности мне все-таки выдали и зубную щетку тоже). Сегодня четверг. Мое заточение длилось пятый день. Первые три дня происходящее представлялось забавным приключением. Пиноккио заперли в чулане, но он не унывал. Потихоньку пил хозяйский коньяк, читал или разглядывал картины на стенах. Но вчера посреди ночи я проснулся в холодном поту. Мысль о том, что попаду под суд, ошпарила мозг, будто кипяток. Безотчетный страх сдавил грудь, уперся коленом в горло и, казалось, вот-вот задушит. Единственное, чем удалось заглушить приступ отчаяния и страха, – полбутылки конька. И теперь я брожу, как зверь, из угла в угол, только вместо клетки – роскошная камера. И не знаю, что делать.
Вскочив, я снова зашагал вдоль стен, не обращая внимания на боль в колене. Пятнадцать шагов, поворот, десять – второй поворот. Что делать, кому звонить – непонятно. В офисе Влада отвечали всегда одинаково: «Директор в командировке». Макс ничего не хотел слышать ни о Владе, ни о деньгах. Симона очень расстроилась, узнав о пропаже денег. Она обещала сделать все возможное, чтобы помочь, но что она могла – за тысячи километров от Лондона. Вместе с Максом она сопровождала гроб с телом Николя из Лондона в Москву. Интересно, каково это – знать, что где-то под креслами, в багажном отсеке, лежит покойник, а ты летишь, словно ведьма на гробу?