Ему снилось, что он вновь находится на боевом мостике фрегата «Апостол» – травматические воспоминания, по непонятной причине вдруг вырвавшиеся на волю, захлестнули рассудок.
Бой Элианской эскадры с флотом механоформ происходил в скоплении О’Хара больше десяти лет назад.
Образы той чудовищной схватки взрывались, разлетаясь осколками воспоминаний, ранили душу, заставляя Дитриха вздрагивать во сне. Лица погибших друзей виделись как живые…
…Он проснулся в состоянии шока, не понимая, где находится, полностью утратив связь с реальностью.
«Я на борту «Танаиса». Прошло двенадцать лет…» Помутившийся взгляд постепенно вбирал знакомые детали обстановки просторного жилого отсека.
Горло сжал спазм. Перед мысленным взором медленно таяли очертания окутанного декомпрессионными выбросами «Апостола», движущегося параллельным курсом с уничтоженным фрегатом «Раптор».
Встать удалось с трудом. Вернулось уже позабытое ощущение фантомной боли. Дитрих не любил вспоминать год, проведенный в госпитале, ампутации, затем длительный процесс восстановления – ему имплантировали протезы обеих рук и правой ноги. Потребовалось немало времени, прежде чем разум сжился с заменой, научился управлять биокибернетическими устройствами.
Он поставил перед собой цель – вернуться в строй – и добился ее. Получив назначение на «Танаис», Дитрих начал новую жизнь, полностью отдав себя грандиозному проекту.
Постепенно вспышки травматических воспоминаний становились все реже, затем он окончательно сумел подавить их, вернуть ощущение полноценной жизни. Так что же вдруг случилось теперь?
Неверный шаг едва не стоил ему потери равновесия.
Проклятие! Как будто заново учусь ходить! Дыхание участилось, на лбу выступили капельки пота.
«Спокойнее…» – он попробовал еще раз и, вопреки настороженному предчувствию, уверенно дошел до двери смежного отсека.
Плеснув в лицо холодной воды, Дитрих взглянул в зеркало.
«Неважно выглядишь», – мысленно обратился он к собственному отражению.
Где причина? Что разбередило старые раны, спровоцировало внезапный приступ?
Кожу вдруг стянуло мурашками. Обрывки кошмарного сна еще кружили в сознании, он попытался удержать их, осмыслить, но не сумел – образы стремительно тускнели, они принадлежали прошлому, все давно отболело.
Дитрих постепенно пришел в себя, начал анализировать пережитые ощущения.
Что спровоцировало кошмар? Ему казалось, что память вывернуло, будто мешок, вытряхнув осколки событий, и беззащитный во сне рассудок сам выбрал из груды причудливо перемешанных воспоминаний болезненную тему.
«Попытка воздействия?» Мысль послужила сигналом тревоги.