А потом — можно будет и на Берлин идти… если там раньше не воссияет.
— Али! — воззвал в который раз отец к благоразумию сына — ты же сейчас взорвешь весь дом! Айгуль дома, тебе ее не жалко?
— Тот, кто выйдет на пути Джихада, упадет с коня и сломает себе шею, тот шахид, и тот, кто умрет от болезни тоже шахид — с пугающей уверенностью в голосе ответил сын — я готов предстать перед Аллахом и мне есть, что сказать ему. А ты боишься, потому что тебе сказать нечего…
— Какой Аллах, о чем ты? Ты что, собираешься взорвать вокзал? Сколько тебе говорил Али-хазрат[6], кто убил одного человека, тот убил всех людей! Разве не это сказано в Коране?
— Али-хазрат — муртад и мунафик. Когда мы его убьем — он предстанет перед Аллахом и Всевышний обрадует его мучительным наказанием.
— Ты что говоришь, опомнись! Ты собрался убивать людей?! Ты собрался убить Али-хазрата, которого уважает весь город? Ты знаешь, что после этого нам будут все плевать вслед!?
— Этот твой хазрат ест свинину, дает деньги в рост и не расходует на пути Аллаха — зато выстроил себе дом не хуже этого! Он построил себе дом на деньги закята, деньги, которые должны были пойти на помощь моджахедам и их семьям!
Отец замычал от бессильного горя — он понял, что говорит с чужим человеком.
— Это все неправда. Он помогает наркоманам, нуждающимся, у него для каждого есть доброе слово! И для тебя тоже?
— Доброе слово?! — сын оставил фугас, над которым он колдовал — ты говоришь, доброе слово? Да, оно сильно поможет тем, кто томится в застенках! Кого убивают русисты, к кому врываются в дома, насилуют женщин и уводят детей только за то, что они уверовали в Аллаха, Великого, Хвалимого!
Сын произнес фразу на незнакомом языке, которую отец не понял.
— Опомнись. Именем абики[7] Фатимы, она тебя вырастила, опомнись!
В обеденную залу — зашел еще один человек, коренастый, плохо одетый, лет сорока, заросший щетиной. Бросил презрительный взгляд на лежащего на полу главу администрации.
— Заканчивай. Времени мало.
— Да, амир…
Амир ушел.
— Ты слушаешь какого-то оборванца, от которого воняет, но не слушаешь родного отца! — в который раз попытался отец — не жалеешь мать, не жалеешь сестру! Подумай, как твой брат сможет жить в Москве, если скажут, что ты — ваххабит! Ты сломаешь жизнь и ему тоже!
Сын оставил в покое бомбу, подошел ближе к отцу.
— Что ты, что мой старший брат — мунафики, потому ты мне не отец, а Султан — не брат! Вы все — гребете под себя и ничем не делитесь с ближними, не расходуете на пути Аллаха! Помнишь, как ты считал свой закят — сколько дать, чтобы не выглядело мало, но при этом сэкономить?! Интересно — а какой закят полагается выплачивать с взяток, которые ты берешь?