С поезда пришлось ехать сразу на ВДНХ и там два часа украшать стенд осенними листочками. Это нашему художнику, после перепоя в поезде, пришла в голову такая гениальная идея. В итоге стенд напоминал закамуфлированный штаб неизвестного противника. Неизвестного – потому что мы перестарались, название тоже завесили листиками. С одной стороны, очень даже удобно. Тот, кто нас ищет с недобрыми замыслами, не найдет, а если с добрыми, то мы ему, так и быть, название сами скажем.
Но тут пришел Петр Александрович и почему-то совершенно не разделил наше веселье. Пришлось название открыть. Но какой ценой! Художник полез исполнять указание дорогого директора лично, свалился со стула, наступил на ногу бесценной Леночке и вылил на себя воду из вазы с цветами. Зато как все сразу оживились! Какой заряд бодрости на всю неделю! Как велик и могуч русский язык!
Пока они между собой разбирались, я просто сбежала. Да ну их всех! Выставка открывается завтра, вот завтра и поработаем.
А сегодня отдыхаем.
Две недели под солнцем, без компьютеров, без хлопот! Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость? Я обленился до того, что не завел ни одного курортного романа. Просто отдыхал. Бродил, когда бродилось, валялся, когда валялось.
В Москву вернулся полный сил и бодрости – и тут же метнулся к компьютеру. А что делать? – наркотик!
Почта была по летнему времени не слишком обильная. Все или отдыхали, или знали, что я отдыхаю. От Кати пришло письмецо, в котором она напоминала, что в начале сентября приедет на выставку, там и побеседуем.
Силы и желание жить и работать переполняли меня настолько, что я явился в издательство на день раньше положенного. К моему удивлению и удовольствию, компьютерный отдел не за страх, а за совесть пыхтел над трудноперевариваемой (процесс такой же ужасный, как и слово) книжкой «Шаблоны программирования». Я тут же включился в работу, нашел несколько принципиальных ошибок и в заключение выслушал ехидное замечание одного из младших редакторов о том, что до отпуска я говорил совсем другое.
Жизнь налаживалась. Я даже нашел время, чтобы прямо с работы отправить Кате приглашение, в котором подтверждал готовность видеть ее у себя «в любое время дня». Сначала написал «и ночи», но потом решил, что это слишком фривольно.
К писанине своей вернулся с удовольствием. Поскольку новых идей мне Катя не подкинула, дописывал «Хутора» с твердым намерением никому их больше не показывать. Решил, что это будет учебно-тренировочный роман.
Так и жил: с удовольствием работал, с удовольствием писал, а иногда поглядывал на календарь, невольно подсчитывая дни до начала выставки.